Люди из Претории

Эразмус пробормотал что-то неразборчивое, выключил свет под потолком купе и оставил горящей только маленькую лампочку для чтения над своей полкой. Читать ему было нечего, но сонливость прошла. Все теперь изменилось, в его планы вторглось новое, непредвиденное обстоятельство. Он не мог позволить себе заснуть.

Африканец наверху, видимо, никак не мог устроиться поудобнее и все время ворочался. Эразмус уставился на край верхней полки, ожидая чего угодно. Он подтянул портфель ближе к изголовью и для верности положил на него руку.

Верхняя полка заскрипела, африканец перегнулся вниз и уставился на Эразмуса.

– Послушайте, мой друг, – сказал он. – Не могли бы вы погасить лампочку? Я не умею спать при свете.

– А я не могу спать в полной темноте, – ответил Эразмус.

– Но, мой друг, кто же спит при свете? Будьте так добры, выключите лампочку!

Эразмус вздохнул и покорно произнес:

– Хорошо.

– Спасибо!

Голова африканца снова исчезла.

Полка еще немного поскрипела, потом стало тихо. Эразмус лежал напрягшись.

Снова послышался голос африканца:

– Дорогой друг, вы из какой части Южной Африки?

Эразмус так и сел на полке. Лицо его покрыл холодный пот, он ощутил, как его обволакивает удушающий жар.

– А вам-то что? – спросил он.

– Просто интересно, – ответил африканец.

Эразмус ждал, не скажет ли он чего-нибудь еще, но африканец молчал. Эразмус слушал, как громыхает поезд на стыках рельсов и, словно в такт, стучит его сердце.

Джон Брэдли заметно нервничал.

– Альберт, ты уверен, что все получится, как ты говоришь? – спросил он у своего спутника.

Они сидели в "ягуаре" на вокзальной площади Мтито-Андеи, ожидая прибытия поезда.

– Почему бы мне не быть уверенным?

– Ну, знаешь, нельзя предусмотреть все неожиданности, – сказал Брэдли.

– В этом разница между профессионалом и любителем, – пояснил Конноли. – Конечно, нельзя предусмотреть всего, но, к счастью, так не бывает, чтобы случалось все сразу. Ты ученый, Джон, и должен знать, что шанс на непредвиденную случайность минимален, если ты как следует подготовился. А мы, поверь уж мне, подготовились хорошо!

Брэдли промолчал.

– Не нравится мне этот ночной полет, – сказал он наконец.

– Послушай, чего тебе беспокоиться: летишь-то не ты! – бросил Конноли. – Мы должны вывезти Эразмуса из Кении по воздуху. Единственный способ сделать это, не привлекая внимания, – отправить его ночью. Мы с тобой не полетим. Нам только надо передать Эразмуса кому следует на станции Султан-Хамуд. После этого нас отвезут в Найроби.

– А что будет с "ягуаром"?

– Пошлю за ним кого-нибудь завтра, – отрезал Конноли. – Все улажено.

– Обо всем ты подумал, Альберт!

– Не я, Джон. Не я, а организация.

В ночной тишине они услышали гудок приближающегося поезда.

– А вот и наш голубчик, – сказал Конноли.

Брэдли хранил молчание.

– Точно по расписанию. Удивительно, даже эти тупицы приучаются к точности, – усмехнулся Конноли. – Когда впервые паровозы повели черномазые, поезда опаздывали часа на два, на три.

– Они поддаются дрессировке, – отметил Брэдли.

– Если долго и упорно вколачивать что-нибудь им в башку, то в конце концов до них начинает доходить.

Скоро они увидели прожектор локомотива, потом донесся перестук колес. Они вышли из машины.

– Джон, значит, тебе все ясно? – спросил Конноли.

– Как божий день.

– Хорошо. Двинули.

Когда они уже стояли на платформе, Брэдли поинтересовался:

– А если не удастся передать Эразмуса в Султан-Хамуде?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, его может не оказаться в этом поезде.

– Он там, – нетерпеливо заверил его Конноли. – Он сел на поезд в Момбасе. Надо быть безумцем, чтобы сойти с поезда среди ночи в незнакомой африканской стране. Так вот... Он в этом поезде, и наша задача – передать его в надежные руки в Султан-Хамуде.

– А если все-таки сорвется? – упорствовал Брэдли. – Представь только, вдруг не получится?

Конноли взглянул на него, но в полутьме ему не удалось разглядеть лица Брэдли. Он сказал:

– Все сделаем, во что бы то ни стало!

Поезд медленно катился вдоль платформы.

– Вагоны первого класса в хвосте, – объяснил Конноли, направляясь вместе с Брэдли навстречу составу.

– Тысяча триста семьдесят четвертый, – прочитал Брэдли номер одного из вагонов, когда поезд остановился.

– А вот и тысяча сто двадцать седьмой, – сказал Конноли. – Это наш.

Шагая вдоль вагона, он рассматривал вывешенные в каждом окне карточки с именами пассажиров. Наружные огни вагонов первого класса светили слабо, но все-таки можно было разобрать написанные на карточках фамилии. У одного окна он остановился и постучал пальцем по карточке.

– Вагон тысяча сто двадцать седьмой, пятое купе, – прочел он. – Мистер Питер Хоммингз. Так из Момбасы и сообщили. – Он повернулся к Брэдли: – Пошли. Пора приниматься за дело.

Они влезли в вагон и зашагали по коридору к пятому купе. В этот момент поезд тронулся. Конноли вытащил пистолет из кобуры, оглянулся и, удостоверившись, что коридор пуст, резко постучал два раза в дверь.

Они услышали какое-то ворчание в купе, и чей-то голос спросил:

– Кто там?

– Билеты, – приглушенно, но вполне внятно сказал Конноли.

В купе все стихло.