Люди на войне

Конечно, Черчилль работал над этой книгой не один — в подборе документов, проверке и подготовке фактического материала ему помогал целый штат секретарей. Однако, несмотря на фундаментальность, книга носит личный характер, и в ней отчетливо чувствуются стиль и темперамент Черчилля. Книга Черчилля, конечно, крайне субъективна. «Не следует думать, — писал он в предисловии к первому изданию, — что я ожидаю, чтобы все согласились с высказываемыми мною взглядами… Выступая со своим свидетельством, я руководствуюсь теми принципами, которые исповедую». После его смерти газета «Дейли телеграф» писала, что «как историк он стоит наравне с Маколеем и Гиббоном — с тем, однако, преимуществом, что он был лично и непосредственно заинтересован в своих темах». Ко «Второй мировой войне» это относится больше, чем к какой-либо из других его книг.

В сорок один год Черчилль увлекся живописью. В статье «Живопись как развлечение» он писал: «Я должен признаться, что люблю яркие краски… Когда я попаду в рай (похоже, Черчилль был уверен, что с Богом он договорится. — О. Б.), я намерен провести значительную часть первого миллиона лет, занимаясь живописью, чтобы по-настоящему ее познать. Но там мне понадобится еще более яркая палитра, чем здесь, на земле…» Яркие краски были свойственны не только живописи, но и прозе Черчилля, не говоря уже о его речах.

Принципы Черчилля можно принимать или отвергать; можно соглашаться или не соглашаться с его оценками людей и событий. Ясно одно: без его книги нельзя представить историографию Второй мировой войны, так же как без личности Уинстона Черчилля — историю ХХ века.

Изобретая отечество: история войны с Наполеоном в советской пропаганде 1941–1945 годов

Двадцать второго июня 1941 года советские люди узнали, что война, которую им предстоит вести, будет походить на Отечественную войну 1812 года. В своем выступлении по радио заместитель председателя Совета Народных Комиссаров СССР, народный комиссар иностранных дел СССР В. М. Молотов сказал: «Не первый раз приходится нашему народу иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны».

В том же номере «Правды» от 23 июня 1941 года, в котором появился текст выступления Молотова, была опубликована статья Емельяна Ярославского под названием «Великая отечественная война советского народа». Неутомимый борец с религиозными пережитками писал: «В 1812 году русский народ разгромил величайшего из полководцев — Наполеона, заставив его бежать с жалкими остатками разбитой армии из России. Весь народ тогда поднялся против врага. Крестьяне и крестьянки вооружились, чтобы изгнать поработителей. И армия, которая прошла через всю Европу, утверждала свое господство в Сирии, в Египте, на Средиземном море, — эта армия была разбита в боях славными русскими полководцами Кутузовым, Багратионом и другими. Она была разбита в отечественной войне, в которой принимали участие миллионы крестьян».

Впервые эпитет «великая» применительно к начавшейся войне появился в статье Ярославского, но он все-таки был фигурой не того масштаба, чтобы определить ее название, впоследствии вошедшее в историю. Решающую роль сыграло выступление И. В. Сталина 3 июля 1941 года, в котором война была охарактеризована как «великая», «всенародная Отечественная» и «Отечественная освободительная».

Между тем еще за четыре года до начала Великой Отечественной войны определение «отечественная», тем более с заглавной буквы, к войне 1812 года в советской литературе не применялось. Напомню, что обращение к дореволюционной истории, «отмененной» было большевиками, началось после выхода постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О преподавании гражданской истории в школах СССР» от 15 мая 1934 года. Однако это возвращение было непоследовательным. В статьях и книгах, появившихся в связи со 125-летним юбилеем войны 1812 года, она отечественной не называется. Авторы пишут о «войне 1812 года». Такая половинчатость наблюдалась и в отношении других исторических сюжетов.