Люди солнца

Семья Себастьяна была едва ли не в большем оцепенении, чем владелец дома и его слуги. Женщины и дети послушно, подчиняясь моему жесту, забрались в мягкий, атласный мирок кареты и затихли. Готлиб влез на сиденье кучера и тронул двух крепких, один-в-один, мышиного цвета жеребцов. А я прошагал с будущими матросами до их домов. По дороге рассказал, как поступил Каталука на плантации Джо Жабы.

– Такому человеку жить бы да жить, – железным голосом говорил я. – Но он умер. А вы здесь, сытые, не имеющие нужды, из людей кровь пьёте. Так что перемен в моём решении не будет. Даю вам один день, приведите в порядок дела. А послезавтра я приду в твой трактир и прослежу, чтобы вы были взяты в команду. Хлебнёте морской жизни – вернётесь к семьям. Если, конечно, не хлебнёте прежде воды со дна океана.

Приобретение слуг

На двух каретах выехав из города, мы обогнали медленно ползущий воз, составленный из трёх телег, который влекли три впряжённые цугом лошади. На возу лежало всего лишь одно бревно: ствол исполинского кедра. Один из возниц, сияя счастливым лицом, привстал и крикнул:

– Скажи, друг, в сторону замка «Шервуд» мы правильно едем?

Готлиб с кучерской скамьи подтвердил:

– Точно по этой дороге. Через два часа будете.

И сам спросил:

– А ты, друг, отчего довольный такой?

– О! – восторженно крикнул он. – Эти русские купцы здорово платят!

«Не пять, – подумал я, – десять бочонков специй подарю Ярославу».

Да, воз мы обогнали, но поплелись так же медленно, как и три портовых лошадки: на ухабах покачивался привязанный к крыше и угрожающе раскачивал купленную матросами карету огромный котёл-ванна. Те же два часа мы добирались до замка и приехали перед самыми сумерками.

Эвелин и Власта поднялись в карету к семье Себастьяна. Я отвёл четверых новых работников форта «Шервуд» к Носатому, чтобы он накормил их и устроил на отдых. Сам влез на кучерское место в большой карете, Готлиб взялся править роскошным аристократическим экипажем, и мы двинулись к ферме.

Во дворе фермы уже не было ни одной коровы. У дверей в дом стоял Себастьян с бледным от волненья лицом. Сверху, с кучерского места я ему указал и крикнул «там!», и он побежал к сверкающему в лучах заходящего солнца роскошному экипажу – неуклюжей, нетренированной побежкой. Нелепый бегун, ходульно переставляя ноги, отчаянно спешил, и лицо его мучительно раскраснелось.

Готлиб остановил мышастых коней. Себастьян подбежал, с усилием выпрямил костистое, длинное, согнутое от долговременного сидения под коровами тело. Медленно раскрылась дверца, и сейчас же раздался отчаянно-радостный детский визг, и тут же громко заплакала женщина.

Я и Готлиб взялись перетаскивать покупки из кареты в коридор. Сунулся было к нам и Себастьян, но я махнул ему – «Иди размещай семью!» И быстро перенесли две тяжёлые бочки с овсом; двенадцать бочонков с мукой, маслом, крупами, овощами; шесть корзин, наполненных ничем не прикрытыми бутылками с вином и разнообразными фруктами; восемь ящиков с окороками, сухарями, колбасами, копчёной рыбой, сахаром, солью; и один ободранный, старый, в поржавевшей оковке сундук.

– Сундук-то зачем? – тяжело дыша, спросил Готлиб.

Вместо ответа я вынул запорный деревянный шип, поднял крышку и вместе мы заглянули внутрь. Большой кусок белой ткани. Отвернув его, увидели солидный набор фарфоровой, весьма недешёвой посуды. И, не сговариваясь, взялись снова за ручки и внесли сундук в апартамент управляющего.

Здесь горели десятка два свечей, и Эвелин ещё зажигала и ставила на подоконниках и на столе.

– Вот это правильно! – громко сказал я. – Праздник должен быть ярким!

И лёгким поклоном и жестом руки пригласил Симонию распорядиться содержимым старого сундука.

В плите плясал гулкий огонь. Эвелин, Власта и жена Себастьяна готовили ужин. Симония, принимая каждый предмет обеими руками, брала у присевшего перед сундуком Готлиба фарфоровые приборы и выставляла их на столе. Дети радостно растягивали привезённые дамами подарки – чудесные мягкие покрывала из крашеной шерсти: жёлтое с зелёным травяным узором, очень большое, для спальни; два розовых – для детей; и небесно-голубое, для девушки. «Эвелин! – мысленно сказал я. – Какая ты умница!»

Спросил у Себастьяна:

– Ты где воду держишь?