Люди сороковых годов

Я листаю ветхие странички своих фронтовых блокнотов и рабочих журналистских дневников, пролежавших в архиве три десятка лет. Эти записи были сделаны наспех, торопливой рукой — то на фронте, в каком-нибудь блиндаже или в полуразрушенной избе, то в холодном, давно не топленном кабинете редакции в долгие ночные часы, пока верстались полосы «Комсомольской правды», где мне довелось тогда работать начальником отдела фронта.

Но у журналистских дневников есть одно неоспоримое преимущество: записи ведутся по горячим следам событий, поэтому эти записи хранят аромат эпохи. Детали, запечатленные подчас на бегу, с ходу, с годами приобретают свою ценность. То, что когда-то было беглой регистрацией текущих дел и событий, сегодня воспринимается уже как дань истории.

То, о чем пойдет речь в этой книге, конечно, ни в коей мере не должно восприниматься, как какой-либо эскиз боевой истории гвардейцев-танкистов, у автора нет для этого должной квалификации, да и впечатления его сугубо субъективны: я писал в своих дневниках лишь о том, что видел своими глазами, и так, как это мне представлялось тогда. Это прежде всего рассказ о людях, какими я их увидел в бою и какими они мне запомнились на всю жизнь. Это повествование о людях сороковых годов и прежде всего — о поразительном советском Человеке в Броне.

Рассказать об этих людях, о том, что они пережили и что совершили, необходимо не только потому, что это диктует нам чувство долга перед ними и особенно перед теми, кого уже нет среди нас. Этого требует не только та память сердца, о которой писал Батюшков, — хотя память сердца нам и милей, мы обязаны отдать дань и голосу рассудка, напоминающему нам о том, что империализм остается империализмом, и, пока он существует на земле, мы не вправе ослаблять свою бдительность.

Мы законно гордимся великими успехами, достигнутыми в борьбе за осуществление исторической Программы мира, принятой XXIV съездом КПСС. Ленинская идея мирного сосуществования между государствами, принадлежащими к различным социальным системам, в наше время получила широчайшее признание и положена в основу многих межгосударственных договоров и соглашений, в том числе договоров и соглашений между Советским Союзом и Федеративной Республикой Германии, между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки. Это — прямой результат изменившегося нынче соотношения сил на мировой арене — изменения в пользу социалистического содружества. Но при всем том мы должны и теперь, как и всегда, порох держать сухим. «Политика разрядки одержала немалые успехи, но мир еще далеко не спокоен, предупреждал Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, выступая на Кубе 30 января 1974 года. — Продолжается накопление и совершенствование оружия, и прежде всего ядерного. Опасность такого положения очевидна. Между тем будущее человечества может быть надежно обеспечено только в том случае, если угроза ядерной войны будет полностью устранена».

Сейчас, когда я пишу эти строки, где-то на боевом посту несут свою воинскую службу танкисты соединения, которое является преемником и продолжателем боевых традиций легендарной 1-й гвардейской танковой армии. Конечно, ныне они располагают неизмеримо более совершенной военной техникой, нежели та, какой владели их отцы, прошедшие путь от Москвы до Берлина, — тридцать лет прошло с тех пор, и за это время неоднократно обновлялась и совершенствовалась материальная часть.

Но тем важнее сберегать и множить воинские гвардейские традиции, сохранять и укреплять тот ни о чем не сравнимый боевой дух, который воодушевлял людей сороковых годов, описанных в этой книге, на самые поразительные воинские свершения. И автор был бы по-настоящему счастлив, если бы все то, что сберегла память его сердца, хоть в малой мере помогло воинскому воспитанию сынов и внуков солдат танковой гвардии, получившей свое боевое знамя в лесу под Москвой и донесшей его до здания рейхстага в Берлине.

У ворот Москвы. 1941

Встреча в «пещере Лейхтвейса»

Комиссар нагнулся и осторожно тронул Катукова за плечо:

— Генерал, командирское пополнение прибыло…

Катуков привстал с матраца, брошенного на каменный пол, потер глаза, выпрямился и машинально расправил складки шинели. В тесном задымленном подвале зооветеринарного техникума в селе Ивановском, близ Волоколамска, который генерал в шутку прозвал «пещерой Лейхтвейса», было по-прежнему шумно. Входили и выходили офицеры связи. Солидный врач длинно и обстоятельно корил кого-то, виноватого в том, что в походную баню привезли мало воды. Слышался чей-то надсадный простудный кашель. Механик радиопередвижки, стараясь перекричать всех, рассказывал, как внимательно слушали немецкие солдаты организованную сегодня для них передачу, — «аж из блиндажей повыскакивали!». В уголке подполковник Кульвинский, начальник штаба бригады, отгородившись плащ-палаткой, докладывал кому-то по телефону:

— Все в порядке. Не хватает только шпор… Хозяин беспокоится насчет вилок… Консервы? Консервы готовы!..