Люди сороковых годов

1-й гвардейской танковой бригаде довелось вместе с панфиловцами первой перейти в контрнаступление в районе Крюкова, том самом, где теперь находится город-спутник столицы Зеленоград. Это совсем близко от Москвы, немногим дальше, чем Красная Поляна, из которой гитлеровцы чуть было не начали артиллерийский обстрел центра столицы.

Отход частей 16-й армии на рубеж Крюково — Ленино (селение восточнее Истры, на Волоколамском шоссе) был последним. Дальше на восток армия не сделала ни шагу. Наоборот, отсюда она двинулась на запад, активно участвуя в наступлении вместе с новыми, только что прибывшими на фронт 1-й Ударной и 20-й армиями.

Приказ о переходе армии в общее наступление генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский отдал шестого декабря. Но фактически ожесточенные бои в районе Крюкова и прилегавшей к нему Каменки начались тремя днями раньше — третьего декабря. Гитлеровцы стремились любой ценой захватить эти населенные пункты, расположенные столь близко от Москвы. Здесь действовали 5-я танковая и 35-я пехотная дивизии гитлеровцев. Их сдерживали части 8-й гвардейской Панфиловской дивизии, которой теперь командовал генерал В. А. Ревякин, — мы его все хорошо знали до этого как коменданта Москвы, — 1-я гвардейская танковая бригада и кавалеристы.

Борьба носила ожесточенный характер. Дрались за каждую улицу, за каждый дом.

«Помню, привокзальная площадь переходила из рук в руки несколько раз, — писал мне впоследствии бывший комиссар танкового полка бригады Я. Я. Комлов. — Иногда начинало казаться, что численно превосходившие нас гитлеровцы вот-вот сомнут нас. Но всякий раз гвардейцы, хотя они и несли большие потери, стойко удерживали рубежи. Злость у них против врага была беспредельная».

Когда наконец наши войска перешли в контрнаступление, гитлеровцы оказали яростное сопротивление, они придавали этой позиции особо важное значение и, как говорится, держались за нее зубами, тем более что местность благоприятствовала обороне — это была прекрасно укрепленная, недоступная для танков позиция: с северо-запада и с юга ее защищали глубокие овраги и долины речек, остальные участки гитлеровцы прикрыли хорошо организованной системой огня.

Бои под Крюковом, где оборонялись 5-я танковая и 35-я пехотные дивизии гитлеровцев, шли несколько дней, но прорвать оборону врага не удавалось. 1-я танковая бригада уже потеряла девять танков; правда, семь из них удалось вытащить с поля боя и отремонтировать. Тогда нашли новое решение боевой задачи: обойти Крюково и Каменку и нанести одновременно два решительных фланговых удара.

Силы были неравны: у Катукова оставалось 17 танков, гитлеровцы же в районе Крюкова сосредоточили до 60 боевых машин, а все каменные строения они превратили в долговременные огневые точки, танки были зарыты в землю, подступы к поселку заминированы, повсюду — противотанковые орудия. В таких условиях одолеть врага можно было только хитростью и внезапными действиями.

Генерал Катуков перебрался вместе с комиссаром в железнодорожную путевую будку (здесь расположил свой командный пункт и командир панфиловцев Ревякин) и оттуда начал руководить действиями танкистов. Было решено взять район Крюкова и Каменки в клещи.

Утром 7 декабря заговорили орудия. Гитлеровцы решили, что начинается очередная атака на их передний край, и приготовились к ее отражению. Ио в это время наши танкисты начали свой ловкий маневр. Ударная танковая группа, в которую вошли Бурда и Лавриненко, наносила удар слева во взаимодействии с пехотой и конницей. За танками Бурды шел кавалерийский полк, за танками Лавриненко — стрелковый полк. Левее их — танковый батальон Герасименко и мотострелковый батальон Голубева.

Группа, действовавшая против Крюкова, пересекла железнодорожную линию, вышла в район кирпичного завода и на предельной скорости ворвалась в расположение немцев с востока. Другая группа обошла Каменку с севера и ударила в тыл противнику.

Танки мчались молча, грозные и стремительные. Гитлеровцы, не разобравшись, приняли их за свои машины. И только подойдя вплотную, гвардейцы открыли ураганный огонь из всех орудий и пулеметов — по штабу, по автобусам, по автоколоннам противника. Фашисты сопротивлялись отчаянно. Невероятно тесная близость противника умножала ожесточение боя. Два танка, наш и немецкий, одновременно в упор выстрелили друг в друга, и оба загорелись. Неимоверный грохот стали, стоны раненых, рев моторов смешались в один свирепый гул. В уличном бою был подбит и сгорел танк Любушкина. Любушкин все же успел вытащить из огня раненых членов своего экипажа и спас их.