Люди сумрака

— Я с детства была странным ребенком, — тихо сказала Эмили, отводя взгляд. — Слышала в своей голове чужие голоса…

«И резала руки, пытаясь заглушить душевную боль», — мысленно добавила я — но вслух сказала совсем другое:

— То есть вы родились одаренной… как и я.

— Одержимой, — с кривой усмешкой поправила меня Эмили. — И знаете, больше чем у других… одаренных… это действительно походило на одержимость. Я не знала, как избавиться от сидящих внутри меня голосов, однажды даже хотела покончить с собой… но смелости не хватило. А потом, десять лет и пять месяцев назад, я услышала голос баньши. Она сказала, что может помочь мне все исправить. Убеждала, что Шейла заняла место, которое по праву должно было принадлежать мне. Что она заняла мою жизнь. Я отказалась — сначала. Но потом… я уже и не помню, что послужило причиной — какая-то пустяковая ссора с сестрой. И баньши появилась — тут как тут. Я и не верила до конца, что это возможно, когда соглашалось… а потом проснулась в ее теле… но со своей душой.

— И что же произошло после того, как вы взяли себе тело и сестры — и примерили ее жизнь?

— Ничего хорошего. Я все загубила. Все, что дала мне баньши. Да вы и сами видите. Меня не мучили угрызения совести, наоборот, я думала — эй, Шейла, каково тебе там, в теле немощной сестры-инвалида? Какое-то время я пыталась наслаждаться жизнью — я снова могла ходить, и Дэн — моя первая любовь — был моим мужем. Но карьера актрисы не задалась — у меня просто не хватило таланта. Я думала, что мне ничего не стоит сыграть какую-то там охотницу на нечисть — кожаный костюм, роскошная внешность Шейлы Макинтайр — и успех сестры мне обеспечен! Но режиссер, как и зрители, был недоволен — говорили, что я играю без души. — Эмили сопроводила свои слова горькой усмешкой. — Неудивительно. Ее я продала баньши. В конце концов меня вытурили из «Дикой Охотницы», перестали давать роли. А я только-только вошла во вкус роскошной жизни! Все деньги растратила, по уши влезла в долги. Потом я снялась в дешевом фильме, чем окончательно загубила карьеру. У меня появился новый повод жаловаться на жизнь. Наступил момент, когда Дэн не выдержал моих вечных истерик и ушел. Счастье, что не к сестре — наверное, я бы этого не пережила.

Эмили надолго замолчала, уставившись невидящим взглядом куда-то поверх моего плеча, поэтому мне пришлось ее подтолкнуть.

— И как же отреагировала Шейла? Думаю, она была в полнейшей ярости, когда поняла, что ее собственное тело больше ей не принадлежит.

— Я избегала ее, конечно же, но боялась того, что она расскажет Выжигателям обо всем. Но она не рассказала — быть может, из-за того, что боялась, что ей не поверят, а может, не хотела обрекать меня на Выжигание. Говорят, это мучительно больно и… имеет свои последствия.

Ее взгляд остановился на вороте моей блузки. Наверное, она ожидала, что я поддакну, но я молчала. Не тот это человек, чтобы рассказывать ему обо всем, через что мне пришлось пройти во время и после Выжигания.

Так и не дождавшись от меня ответа, Эмили неохотно продолжила свой рассказ:

— Несколько лет мы вообще не пересекались — я ведь в тот момент была в Импагро, пыталась — смешно представить — построить карьеру актрисы. А потом моя жизнь полетела в тартарары — СМИ с удовольствием смаковали наш развод с Дэном; не стесняясь в выражениях, обсуждали мои последние роли… С карьерой было покончено, и мне ничего не оставалось делать, как вернуться в Дейстер. Однажды Шейла вдруг появилась на пороге моего дома. Она стояла на ногах — помню, как меня это тогда поразило, — и выглядела отлично. Поменяла прическу, образ, а на пальце сверкало обручальное кольцо. Шейла сказала мне, что поначалу хотела мстить. Это помогло ей вытерпеть дни, полные боли и страха — от того, что здоровая еще вчера ночью, она вдруг очутилась в инвалидном кресле. Помогло заставлять себя вставать каждое утро, чтобы делать выматывающие и болезненные упражнения. И в конце концов она встала на ноги. Встретила будущего мужа — Рори Монагана, который стал любовью всей ее жизни. Написала книгу, чтобы вдохновить тех, кто столкнулся с той же бедой. Она наконец обрела себя. — Эмили помолчала, глаза ее заблестели. — Я до сих пор помню ее последние слова, сказанные мне тогда. «Я благодарна тебе за все, что ты сделала, Эмили. Ты предпочла жалеть себя, а я — действовать. Моя прежняя жизнь была фальшивкой. Только сейчас я наконец обрела себя». И она ушла, оставив меня в одиночестве задыхаться от злобы и ненависти.

На долгое время в доме Эмили Монаган, прячущейся в теле Шейлы Макинтайр, повисла тишина. Каждому из нас было о чем задуматься. И если Эмили думала о собственном прошлом, то я — о будущем Лори. Что сотворит с ней та, в ком так много силы? Если баньши может менять человеческие души, на что еще она способна?

— Я знаю все свои грехи, детектив Лунеза, — хрипло сказала Эмили. — Но я не убивала Шейлу. Клянусь. Я бы никогда этого не сделала.

Я верила ей — не в чистоту ее помыслов, и любовь к Шейле, а в ее слабость. Ей бы не хватило духа, чтобы убить сестру.