Люди войны

— И? — Спросил сидящий в тени. Его лицо было не освещено и со всей тщательностью прикрыто краем шляпы. Второй протянул ему запечатанный белый конверт.

— Это все?

— Я обыскал его со всей тщательностью.

Человек в шляпе осмотрел конверт в слабом свете.

— Очень необычно, — пробормотал он, перевернув его и не обнаружив ничего особенного. Затем он посмотрел на своего посланника, словно вдруг что-то вспомнив. — Что вы сделали с телом?

— Как и планировали. Запер в помещении 400. Я отправлю туда людей забрать его через час. Не волнуйтесь, он очнется завтра утром с жуткой головной болью и не будет ничего помнить. Препарат что надо.

— Очень хорошо. Опустите шторки, пожалуйста. — Они опустили черные шторки на боковых окнах и перегородке, отделяющей их от водителя, после чего человек в шляпе медленно нащупал выключатель на спинке кресла перед ним.

— Отлично, капитан Волков, — спокойно сказал генеральный инспектор Герасим Капустин, медленно снимая черную шляпу и кладя ее на сидение рядом, изучая конверт с явным интересом. Он аккуратно открыл конверт большим пальцем, обратив внимание на то, что клей был таким старым, что едва держался, а бумага пожелтела от времени, хотя конверт был запечатан лишь несколько минут назад… Несколько минут, растянувшихся в долгие десятилетия.

— Итак… Давай посмотрим, что мы добыли.

ГЛАВА 33

Машина подъехала к небольшому деревянному дому, скрытому за ореховыми деревьями по адресу улица Тунгусская, 21. Из нее вышли двое, один, одетый в длинное серое пальто и серую ушанку, говорил что-то по мобильному телефону. Второй был в темном пальто и черной фетровой шляпе. Они быстро подошли к парадному входу, и, учитывая поздний час, Капустин не стал звонить в звонок, вместо этого слегка постучав по оконному стеклу в двери.

Они услышали шаги, затем звук снимаемой цепочки. Дверь открылась, и за ней показался седой человек с мягким взглядом в тяжелом халате. Это был Каменский.

— Прошу прощения, старый друг, — сказал Капустин, — но я думаю, тебе будет интересно посмотреть на то, что я нашел.

— Заходите, — ответил Каменский. — Дочь и внук спят в своих комнатах на первом этаже, но мы может подняться наверх, в библиотеку, — он указал на лестницу. — Сделаю чай.

— Это подождет. Увидишь — поймешь.

— Возможно, но если мир не перевернулся, мне лучше выпить чаю. Это всегда помогает очистить разум. Я сейчас вернусь. — Он отошел в сторону, пропуская двоих, которые поднялись по скрипучим ступенькам и расположились за столом в библиотеке Каменского.

Вскоре он вернулся с Samovar[116] и чашками с горячим чаем на подносе, который поставил на стол.

— Есть немного меда, если кому-то интересно. — Он осторожно сделал глоток. Капустин напряженно похлопал ладонью по конверту.

— И что же там такое, Герасим? Надеюсь, не счет за печь?

Капустин улыбнулся, подался вперед и положил конверт на стол перед Каменским. Любопытство старика стало очевидно. Он сел за стол, осматривая конверт, и потянулся за очками.

Волков с некоторым нетерпением потер подбородок, но Капустин просто подождал, пока его старый друг сделает глоток чая прежде, чем взять конверт.

— Где ты это взял? — Мягко спросил он.

— Это пока не важно. Скажи, что ты об этом думаешь.

Каменский открыл конверт и спокойно прочел:

«Адмирал Вольский… Если вы это читаете, то знайте, что мы благополучно прибыли в пункт назначения и приступаем к операции по спасению Орлова в Кизляре. Если обстоятельства сложатся должным образом, ищите нас на побережье Каспия, начиная с 15 октября 1942 года. Да прибудет Бог со всеми нами. Капитан Антон Федоров». В конце была добавлена приписка: «Букин не смог прибыть. Мы надеемся, он с вами, в безопасности».

Затем Каменский осмотрел небольшой кусок бумаги, судя по всему, вырванный из газеты, внимательно вглядываясь в текст и отметив дату: 22 сентября 1942 года. Он положил конверт на стол и потянулся к чашке.

— Где вы это нашли? — Спросил он снова.

— В старом складском помещении в пункте материально-технического обеспечения флота. Ночью Вольский отправил человека, чтобы забрать его.

— Конверт был запечатан?

— Слабым клеем. Так что происходит, Павел? Это что, какая-то дурацкая шутка? Мы пошли на риск значительных проблем, чтобы заполучить это. Меня это серьезно беспокоит.