Люди войны

Что-то изменилось. Он внезапно оказался в вихре возможностей, изо всех сил пытаясь понять, что именно он только что обнаружил. Что-то еще раз изменило историю! И это изменение было настолько серьезным, что даже повлияло на новый том, который он купил. Ему пришло в голову, что теперь такое случиться с каждой книгой, содержащей текст, касающийся того, что было напечатано на странице 164. Но вместе с тем его старый том, тот, который был с ним на борту «Кирова», остался совершенно нетронутым.

Физические изменения! Понимание этого ударило его, словно кувалдой. Физические изменения! Что-то изменило историю, и последствия этого распространились на все реальные и материальные объекты, кванты настоящего померкли и вновь ожили, но теперь они были другими, тонко настроенными, измененными тем, что случилось в прошлом. Это было поразительно! Форма и внешний вид в целом остались неизменны, но дьявол крылся в деталях… Или же его книга была защищена от изменений, потому что он прибыл из другого мира, другой версии этой самой вселенной? Это просто сводило с ума.

Федоров подумал о часах, проведенных в разговорах с Вольским и Карповым об их странной дилемме. Они беспокоились насчет Орлова и возможности нанесения им ущерба истории, если он на самом деле выжил. Но Федоров пришел к выводу, что все, что сделал Орлов, уже давно было сделано и стало фактом. Он давно был мертв и его поступки вписались в матрицу времени и жизни. История снова обрела твердость, и обо всем, сделанным им, можно было бы узнать, если бы удалось найти какие-то сведения здесь, в этом новом мире.

Но теперь операция «Согласие» оказалась неожиданно вычеркнута из свитков истории, и материалы, из которых о ней можно было узнать, физически изменились, отражая случившееся. Это серьезно потрясло его. Теперь Федоров понял, что случилось с делами тридцати шести погибших, хранившихся в московских архивах. Мертвые не могли ничего сказать… Теперь он понял, что его предположение было верным. Эти люди даже никогда не родились. Время нашло способ вычеркнуть их из собственной бухгалтерской книги, а с ними стерло и последние свидетельства из существования.

В голову пришла другая мысль, еще более тревожная. Книга изменилась, однако он все же помнил текст. Он помнил, как читал и выделял его так же легко, как и стычку Карпова с Капустиным в лазарете. Если что-то твердое и материальное, как эта книга, могло измениться по прихоти судьбы, почему же я помню прежний текст? Это беспокоило его больше всего. Если книга могла измениться в одно мгновение, возможно, и люди могли точно так же исчезнуть, словно их никогда и не было?

Он вспомнил о двоих членах экипажа, отсутствовавших на корабле этим утром. Все остальные присутствовали, за исключением этих двоих — Ёлкина и Маркова. Оба были признаны самовольно отсутствующими. Ёлкин отправился в город за припасами, и старшина Мартынов доложил, что он так и не вернулся. Марков пропал без вести в Приморском инженерном центре, хотя Федоров не знал подробностей случившегося. Затем его размышления прервали громкие шаги в коридоре, ведущем в столовую, и дверь резко открылась.

— Вот вы где, капитан. Мне нужно с вами поговорить. Только что случилось что-то очень странное, а адмирал отбыл в штаб флота в Фокино.

Это был начальник инженерной части Добрынин.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ ОПЕРАЦИЯ

«Маленькое тело, обусловленное духом и воодушевленное неугасимой верой в свою миссию, может изменять ход истории»

Махатма Ганди

ГЛАВА 22

— Что значит сбежал? Они должны были быть глубоко под Скалой! — Адмирал Тови не был рад это слышать.

— Его должны были доставить на «Хадсоне» прошлой ночью, сэр. Почта прибыла без нарушений, однако никаких пассажиров не было, — Сержант Уильямс несколько растерялся, как растерялся бы любой, принесший адмиралу подобные новости.

— И что же МИ-6 хочет сказать по этому поводу?

— Они изучили обстоятельства и пришли к выводу, что кто-то должен был помочь ему изнутри. Капрал-часовой видел небольшую лодку у северо-восточного берега в то самое время. Он решил, что это была лодка рыбаков, так как люди на ее корме разбирали сети. Но все достаточно подозрительно, учитывая пропажу задержанного.

Тови ни сказал ни слова. Да, задним числом все всегда было понятно. Он, разумеется, должен был испытывать подозрения из-за случившегося, но, безусловно, ими не следовало делиться с сержантом морской пехоты. В голову пришла одна мысль. Восточный берег… Если он сбежал на этой лодке, она, вероятно, доставила его на какой-то корабль. В Средиземном море у Гибралтара движение было плотным. На какой же?

— Спасибо, сержант. Свободны.