Людишки

Фрэнк не смог толком расслышать этот призрачный шепот и переспросил, приставив к щеке левую ладонь, чтобы его не услышал ни один посетитель бара, кроме Джоуи:

— Какого курьера?

Губы Джоуи шевельнулись.

— Ганолезе, — шепнул он на ухо Фрэнку.

Фрэнк уронил руку на стол и удивленно воззрился на собеседника.

— Ты что, с ума сошел?

Лео Ганолезе был одним из могущественнейших людей в этой части страны, а может быть, и самым могущественным. Он не вмешивался в торговлю наркотиками и проституцию, оставаясь верным своему призванию. А призванием его вот уже сорок лет были азартные игры, и Лео намеревался продолжать эту деятельность до конца своих дней. Он безраздельно властвовал в Миссури и юго-восточных районах Иллинойса, а положение Лео было столь прочным, что на него не рыпались даже фэбээровцы.

На всем свете не нашлось бы психа, пожелавшего покуситься на добычу Лео Ганолезе.

— Забудь об этом, — посоветовал Фрэнк Джоуи. — Уже одно то, что я сижу здесь с тобой, величайшая глупость с моей стороны.

— Не спеши, — отозвался Джоуи все тем же еле слышным шепотом. — Я все рассчитал. Выслушай меня.

В конце концов Джоуи заплатил за выпивку, поэтому Фрэнк решил его выслушать. Когда пиво кончится, он встанет и уйдет, но ни за какие коврижки не станет связываться с этим самоубийцей.

— Я слушаю, — сказал Фрэнк.

— У Ганолезе есть курьер, дряхлый старикашка, — зашептал Джоуи. — Он вроде как вышел на пенсию, и ему поручили такую вот непыльную работенку. Каждое утро он садится в машину и объезжает все заведения, собирая выручку за прошлую ночь. К обеду он заканчивает работу и везет деньги в клуб «Эванстон». Как правило, в день набирается около восьмидесяти тысяч, а то и больше.

— Не может быть, — отозвался Фрэнк, вновь приложив ладонь к щеке. — Старикашка? Один в машине? Да еще восемьдесят кусков ежедневно?

— Он приходится Ганолезе какой-то там родней, — пояснил Джоуи. — Лучшего курьера просто не найти. Никто его и пальцем не тронет.

— В том числе и мы с тобой, — сказал Фрэнк.

— Я еще не сказал самого главного, — от возбуждения Джоуи заговорил гораздо отчетливее, едва ли не в полный голос. — Главное в том, что сейчас в Сент-Луисе проходят скачки.

— И что же?

— В городе полно отребья со всей страны — из тех, что вечно сидят у лошадей на хвосте. Они понятия не имеют о здешних обычаях. Мы нападем на курьера, спрятав лица, никому и в голову не придет, что это сделал кто-то из местных. Лео Ганолезе решит, что это был кто-то из подонков, только что приехавших в город.

— А я и есть такой. Недавно приехал.

— Ничего подобного, — возразил Джоуи. — Ты прожил тут вполне достаточно, чтобы считаться своим, здешним.

Вот этому Фрэнк поверил без труда. Тут уж ничего не попишешь: он, Фрэнк Хилфен, считается здесь своим, местным. Смирившись с этой реалией жизни, он произнес:

— Надо бы взглянуть на курьера. Но я ничего не обещаю.

— Ну конечно, Фрэнк! Мы поедем за ним следом и…

— Нет! — Фрэнк не мог поверить, как легко он попался на удочку. — Если кто-нибудь заметит, что мы следим за стариком, об этом неизбежно вспомнят впоследствии. Уж лучше найти два-три места, где он берет деньги, и подкараулить его в одном из них.

— Как скажешь, Фрэнк, — возбуждение обуяло Джоуи до такой степени, что он начал подпрыгивать на скамье, крепко стиснув пальцами кружку. — Я выясню, где он останавливается, но следить за ним не стану. Что скажешь, Фрэнк?

«Он меня уважает, — подумал Фрэнк. — Он смотрит на меня снизу вверх, этот тупица, он уважает меня. До чего же я докатился — сговариваюсь с ничтожным мерзавцем, который недостоин даже беседовать со мной. Пора сваливать из этой деревни. Я найду город, где можно поживиться, где меня никто не знает, где я не буду выглядеть местным жителем».

— Посмотрим, Джоуи, — произнес он рассудительно, будто престарелый политикан местного масштаба.

Как и следовало ожидать, все оказалось намного сложнее, чем предполагал Джоуи. Впрочем, это было неизбежно. Да, старичок действительно каждый день собирал дань и ездил по своему маршруту один, но без охраны не оставался ни на минуту. Каждый раз следом за его машиной ехал другой автомобиль, в котором сидели двое здоровенных парней. Люди и машины ежедневно менялись, но охрана неотступно следовала за стариком в квартале-полутора позади, останавливаясь неподалеку всякий раз, когда останавливался курьер.