Людмила Гурченко

Свою первую поездку после ухода из «Современника» Гурченко запомнила навсегда. Это было летом. В Москве тогда была жуткая жара, я Люся уже находилась на далеком севере. После трех пересадок группа артистов, с которыми летела Людмила Марковна, добралась, наконец, до аэродрома.

– Это и есть аэродром? – удивилась Люся.

Перед ней стояла деревянная избушка, но уж точно не аэродром! А эти люди в тулупах и валенках? Визит гостей был для них явно неожиданным и нежданным.

– Товарищи, здравствуйте! Мы артисты!

– Добрый день! Очень приятно!

– Скажите, а где представители филармонии? Они должны были нас встретить!

– Какой филармонии?

– Областно-краевой!

Недоумевающий дежурный переглянулся с другими служащими. По его реакции было понятно, что никаких представителей филармонии или администрации здесь не было. Причем, никогда. Уставшие после дороги артисты совсем поникли духом.

– А где у вас гостиница? – спросил у дежурного акробат из группы артистов.

– Гостиниц нет. Есть только Дом Рыбака. Может у вас именно так концерт?

– Подождите! – не унимался акробат, – то есть вы хотите сказать, что люди приехали к вам из Москвы с концертной программой, а их даже никто не встретил! Скажите, вам хотя кто-нибудь звонил?

– Товарищ, я только рад вашему приезду, но мне никто ничего подобного не сообщал!

– Нет, ну вы мне скажите, вам звонили?

– Послушайте, я дежурный! И у меня есть своя работа и свои дела!

– Вам звони-ли?

Гурченко всегда вспоминала этот диалог, когда совсем было тяжко. Все! Темнота! И выхода никакого! И ничего не предвидится. Но жизнь быстренько вступала в свои права, и всегда появлялся спасительный лучик надежды. Как это бывает! Всего одно самое обычное слово, сказанное с юмором или со специфической смешной интонацией способно кардинально поменять ситуацию! И все! Нет темноты! И, слава Богу, что всегда в компании был такой человек, который мог вот так эксцентрично сказать это слово! Вдруг этот человек громко и весело рассмеялся. Он перекривил слова акробата и пропел:

– Товарищ, а все-таки, вам звони-ли?

– А-а, ну теперь все понятно! Все! Теперь я верю, что вы артисты! – расхохотался дежурный. – Как здорово у тебя получается копировать! Точный артист! Ну, артисты! Я ему говорю, что никто мне звонил, а он опять свое!

Этот человек на самом деле был артистом, хоть и не известным широкой публике. Москву для выступлений он выбирал редко, чаще бывал на окраинах. Но каким необыкновенным, каким деликатным и замечательным он был человеком! Будучи чуткой и тонкой натурой, он всегда понимал и чувствовал собеседника. А сколько раз он буквально «за уши» вытаскивал Люсю из очередного приступа депрессии, из очередной тьмы! Как только Гурченко звонила ему и потерянным голосом говорила «Здрасьте», он тут же начинал:

– А-а! Люся! Ты все о жизни задумываешься? Нельзя так! Это неправильно! Не надо о ней так серьезно! Это что же? Если все так близко к сердцу воспринимать, это же ужас! – подбадривал ее друг. – Завтра меня опять ждут длительные гастроли и чудное побережье Баренцева моря.

Еще он никогда не забывал вставить какую-нибудь красивую фразу. Она быстро отвлекала и, признаться, заставляла Люсю улыбнуться. А потом он начинал заразительно смеяться. Да и вообще, с ним всегда было весело – то он в очередной раз кого-то разыгрывал, то рассказывал смешной анекдот, то импровизировал.

Группа направилась в Дом Рыбака. Там было ужасно холодно. Все тут же наполнили водой свои чашки и включили кипятильники. Спустя пару минут перегорели все пробки. И снова раздался заливистый смех самого веселого человека:

– Товарищи! Добрый вечер! Наконец, все тайны развеялись! Приехали настоящие артисты!

В домике раздался дружный хохот. В тот же вечер все собрались небольшой и прокуренной комнате и пели веселые песни. Люсе действительно было хорошо. Грусть куда-то улетучилась. И вот все начали потихоньку расходиться – время было позднее. Те, кто остался, пошли под предводительством весельчака наверх, где уже спал акробат. Тук-тук! В его дверь постучали.

– Кто? – ответил густой басовитый голос.

– Товарищ! Ну, вы скажите, вам точно не звони-ли?

Шутки были, конечно, хороши. Но тревог на сердце у Люси меньше не становилось. Она волновалась за свою доченьку, за свою Машеньку. Душа болела постоянно. Девочка ведь нередко ночевала у случайных людей. И каждый раз Людмила Марковна звонила Маше, боясь, что подруга могла оставить ребенка, как это произошло однажды. В двенадцатом часу ночи Люся набрала телефонный номер своей подруги, чтобы убедиться, что все в порядке:

– Мама, это Маша! – обрадовалась голосу мамы дочь.

– Машенька, так поздно, а ты не спишь! Тебе же завтра рано в школу!

– Я жду тетю Зою. Я все выключила – и газ, и свет, и телевизор. А на завтра я уже завела будильник!

– И как ты там одна? Ты что, в темноте сидишь?

– Да! Но я не боюсь! Я открыла дверь на балкон – у кого-то играет музыка. Вот я ее и слушаю. Мам, у нас все хорошо, не волнуйся! Деньги есть!