Людочкины выкрутасы (СИ)

Александр был на девять лет старше Оксаны. А спокоен он был потому, что его период петушиных боёв с соперниками уже закончился. Но Соколова этого не понимала в силу своей молодости. Ей было хорошо с Сашей, спокойно. Его страсти и чувства к ней были тихими и ненавязчивыми, а, скорее всего, отцовскими. Встречались они каждый день, а через полгода поженились. Молодая супружеская пара сняла комнату в трёхкомнатной квартире и стала в ней жить. Жили они, как чужие люди. Оксана ещё не научилась любить мужчину по-настоящему. Не было опыта. А мужу это было и не надо. Он не собирался учить её искусству любви. Поведение Александра было довольно-таки странным. Он часто сидел в задумчивости или разворачивал перед глазами газету «Спорт» и часами смотрел в неё. Оксана не раз замечала, что газета перевёрнута «вверх ногами». О чём думал человек — было загадкой. Удивляло и то, что он был абсолютно неласковым. Казалось, что Александр даже не догадывался о том, что с женой нужно быть нежным хотя бы в постели. При его холодности было излишним и Оксане проявлять к нему какие-то чувства и нежность. Их близость выглядела как насилие с его стороны, без всяких прелюдий, после которого он мгновенно засыпал и начинал храпеть, отвернувшись к стене. А оскорблённая супруга долго не могла прийти в себя.

Александр Пущин окончил педагогический университет. Затем какое-то время преподавал в нём же. Вскоре он оттуда уволился. Оксана не одобрила его увольнение из университета, но тогда она ещё не знала, что руководство университета потребовало от него написать заявление и уйти по собственному желанию. Произошло это из-за его же глупости и вседозволенности в поведении. Как-то раз он пришёл в гости к своему знакомому. В его квартире уже находилось несколько друзей. Все собрались отметить присвоение её хозяину звания «Мастер спорта». Так уж получилось, что у всех курящих гостей закончились сигареты.

— Санёк, ты сходи на последний этаж нашего подъезда, — попросил его хозяин квартиры. — Там находится семейное общежитие. Постучись в любую комнату и попроси сигарет.

Санёк не был курящим человеком, но за куревом пошёл. Постучал в дверь одной комнаты, и, не дождавшись ответа, толкнул её.

— Здравствуйте, — произнёс он, увидев в комнате женщину, — не угостите сигаретками.

Молодая женщина вышла к нему, закрыла дверь комнаты и спросила с возмущением:

— Здесь что, проходной двор? Почему вы считаете, что можете вот так спокойно ворваться в чьё-то жилище и попросить всё, что вам вздумается?

Шурик всегда был на язык острым, а с женщинами бесцеремонным. Он схватил её одной рукой за грудки и, только хотел вылить на неё всю свою желчь, как дверь комнаты приоткрылась, и из неё выглянуло маленькое личико пятилетнего ребёнка. В Саньке проснулся «педагог». Он решил, что не стоит ребёнку слышать то, что он собирался сказать его маме, поэтому резко закрыл дверь свободной рукой. Раздался оглушительный детский крик. Дверью прищемило пальчики ребёнку. В коридор выскочили соседи. Увидев, что какой-то мужик держит их соседку за грудки, мужчины бросились к Александру. Тот, отбиваясь и нанося им мощные удары, ретировался и скрылся в квартире своего знакомого, до которой соседи пострадавшего мальчика преследовали его. Женщина ребёнка вызвала скорую помощь и милицию. Она сама оказалась сотрудницей милиции. Шурика арестовали и три дня держали в камере. Узнав, что он работает преподавателем в педагогическом университете, оскорблённая женщина лично пришла на приём к ректору. Рассказала ему о случившемся. В красках описала, какого морального урода он держит в университете. Положила на стол акт из милиции о совершённом Шуриком преступлении и копию справки из детской травматологии о полученных её ребёнком травмах кисти.

— Чему такой преподаватель может научить своих студентов? — возмущённо спросила она ректора.

Выслушав её, ректор поинтересовался:

— Что вы собираетесь предпринять относительно Александра Пущина?

— Подам в суд и добьюсь, чтобы ему дали срок, — еле сдерживая она своё негодование.

— Я прошу вас не портить жизнь молодому человеку. Обещаю, что проведу с ним серьёзную беседу, а из университета его уволю.

Он помолчал две секунды и добавил:

— Скажу честно, уволю не по статье. Потребую написать заявление об увольнении по собственному желанию. Вам же известно, что наши тюрьмы и так уже переполнены?

— Известно, — вздохнула женщина.

— А значит, ничего полезного для себя он там не почерпнёт.

— Разумеется, не почерпнёт.

И тут ректор хитро и тонко подметил:

— Мы с вами, в некотором роде, оба педагоги. Да?

Женщина опустила глаза, довольная таким сравнением.

— И вы и я занимаемся воспитанием людей, — вкрадчивым голосом продолжил ректор, поняв, что на верном пути. — Верно?

— Абсолютно с вами согласна.

— Так давайте поступим с ним так, как я предлагаю.

Женщина задумалась на мгновение, а потом выдала:

— Хорошо, я согласна. Но я проверю, уволили вы его или нет.

— Конечно-конечно! — начал, было, ректор, но смолк. Собеседница его перебила: