Людоед на первом этаже (ЛП)

Ярость Каспара возросла. Он ненавидел, когда Малколм называл Джонни Мельхиором, пожалуй, даже больше, чем сам Джонни, потому что он знал: это издевка над его собственным абсурдным именем. Типично для Малколма – найти способ оскорбить обоих одновременно. Он и Гвинни как-то назвал Вальтасаром, вот только Гвинни не разобрала, что он сказал, и в слезах пришла к матери, потому что Малколм сказал, что она облысеет. С тех пор Малколм ограничивался Мельхиором, и одно это уже достаточно сводило с ума.

Малколм еще раз обвел взглядом захламленную комнату и повернулся, чтобы уйти.

- Должен сказать, эта комната была…

Но он слишком часто говорил это прежде, так что они все трое хором закончили:

- …гораздо чище, когда была моей.

- Так и есть, - сказал Малколм. – Сейчас здесь настоящий свинарник.

Потеряв терпение, Каспар спрыгнул с кровати и бросился через комнату, спотыкаясь и с хрустом наступая на валявшиеся на полу вещи.

- Убирайся, ты!

Тихо хихикая, Малколм предусмотрительно выскочил на лестничную площадку. Хихиканье стало для Каспара последней каплей. Рыча оскорбления, он кинулся следом за Малколмом, а остальные двое бросились за ним, чтобы посмотреть, как свершится справедливость – во всяком случае, они на это надеялись.

Людоед снизу снова зарычал, требуя тишины. Никто не обратил внимания. Поскольку на лестничной площадке Малколм стоял в защитной позе над набором для химических опытов – идентичным тому, который Людоед дал Джонни.

- Гляньте-ка! – пронзительно воскликнула Гвинни.

- Если вы испортите его, - еще пронзительнее сказал Малколм, - я расскажу отцу.

- Можно подумать, я собирался его трогать! – ответил Джонни. – У меня есть такой же. Съел?

- Так что ты вовсе не любимчик, как ты думал, - добавил Каспар.

- Это нечестно! – озвучила Гвинни тайные мысли Каспара. – Почему он вам двоим купил подарки, а нам нет?

- Потому что вы мелкие чучела, - заявил Малколм. – И Дуглас тоже не получил подарка.

- Потому что он большое чучело, - парировал Каспар. – Рядом с Дугласом даже твоя страхолюдность бледнеет.

После этих слов Малколм наклонил голову и попытался боднуть Каспара в живот. Каспар увернулся. Малколм влетел в перила так, что весь дом вздрогнул от удара. Джонни и Гвинни зааплодировали. Людоед закричал, требуя тишины. И снова никто не обратил внимания. Каспар понял, что Малколм теперь в его власти и зажал под рукой его голову. Малколм вопил и пинался, пытаясь освободиться, но Каспар должен был отомстить за целый месяц насмешек и хихиканий, и сейчас даже Людоед не мог заставить его отпустить. Гвинни выкрикивала поощрения. Джонни кричал, советуя, обо что ударить Малколма.

На другой стороне лестничной площадки распахнулась дверь, и словно разбуженный великан в драку вступил Дуглас. Он был почти таким же высоким, как Людоед, и настолько взрослым, что его голос уже начал ломаться, так что рык, с которым он бросился на Каспара, получился дребезжащим:

- Отпусти его! Он младше тебя!

Он растащил Каспара и Малколма в стороны. От перил отразилось эхо. Каспар протестовал. Малколм обвинял. Джонни и Гвинни кричали на Дугласа. Рык Людоеда внизу превратился в непрекращающийся, похожий на бычий, рев.

- Что происходит?

Каспар поднял взгляд из-под руки Дугласа. Наверху лестницы стояла его мать со страдающим и изможденным видом. С тех пор, как она вышла замуж за Людоеда, это страдающее и изможденное выражение почти не покидало ее лица. Что совсем не помогало им относиться к Людоеду добрее.

Никто не ответил. Дуглас оттолкнул Каспара и отступил на другую сторону лестничной площадки, к Малколму. Каспар также отступил, встав между Гвинни и Джонни, и обе семьи стояли, испепеляя друг друга взглядами и тяжело дыша.

Салли МакИнтайр перевела взгляд с одних на других и вздохнула:

- Хотела бы я, чтобы вы все постарались запомнить, что вас теперь пятеро. Это был кошмарный шум.

- Извини, Салли, - очень благонравным хором произнесли Малколм и Дуглас.

- И, Каспар, - продолжила Салли. – Джек говорит, ты можешь слушать пластинки в любое время, когда его нет дома.

- Большое дело! – совершенно неблагонравно ответил Каспар. – Что я должен делать, если он всегда дома!

- Обходись без пластинок, - заявил Дуглас. – Я вот могу обойтись без «Индиго Раббер». Они омерзительны.

- Как и твоя игра на гитаре, - парировал Джонни, защищая Каспара.

- Ну, ну, Джонни, - произнесла его мать. – Не могли бы вы трое зайти на минуту, пожалуйста.

Они угрюмой толпой вернулись в комнату мальчиков и скорбно посмотрели в измученное лицо матери.

- Боже, какой беспорядок! – в первую очередь заметила она, а потом сказала: - Послушайте, вы все, сколько раз я должна повторять, чтобы вы были внимательнее к бедным Дугласу и Малколму? Им очень тяжело, поскольку пришлось отказаться от отдельных комнат и сменить школу. Им гораздо сложнее, чем вам.

Последовало наполненное тяжелым дыханием молчание. Каспар сумел не ответить, что тот же Малколм сделал всё, чтобы им жилось не легче.