Людоеды

Но это и подкупало старика — не каждая дикарка способна проявить характер. А умел обламывать сильных духом женщин. Даже что-то слышал с юных лет про амазонок и матриархат. Но сталкиваться с ними не доводилось при жизни. Хотя и земля слухами помниться и множится. Где-то обитали на востоке. Там где восходит дневное светило. И сами также светлы ликом и шерстью головных покровов. А покрывали себя до пят тонкими и изящными шкурами.

Отдав распоряжения Уйё, Ойё наказал больше не беспокоить себя и Няма — они должны отдохнуть, дабы не выглядеть уставшими при встрече сородичей иных племён славного рода людоедов.

Как Беккер сумел уснуть, сам не помнил, а продолжал с вожделением коситься исподлобья на дикарку, делая в её адрес странные жесты, и при этом издавал непонятные звуки даже для старика.

Старейшина всё мотал на ус, стараясь запоминать любые проявления чужеродного происхождения, исходящие от новоявленного соплеменника. Они нравились ему и одновременно не очень — всё ещё колебался, сомневаясь в правильности собственного выбора. И своего ли, когда на этом настояли духи Огня и Земли, сведя его с этим чужаком, только на первый поверхностный взгляд казавшимся слабаком, а когда дело дошло сделать выбор в пользу собственного шкурного интереса, проявил небывалую удаль по меркам людоедов.

Он ещё поможет старику объединить род воедино — все племена, и те будут приносить ему дары, признав верховным старейшиной над остальными. Соответственно у него появится свой собственный круг — полный как рука с целыми пальцами.

С тем и уснул. А Беккер с похотливыми мыслями и во сне он отымел дикарку, наказав за то, что распустила свои руки тогда на скале против него. Он наказывал и наказывал её остаток ночи напролёт, а когда проснулся, то понял: кое-что застряло в черепе твари на месте ока. И сорвать сразу не получилось, поскольку запросто можно было лишиться отличительного знака мужским достоинством.

Однако в глазах дикарей Беккер ещё больше возвеличился. Не каждый воин способен дважды надругаться над поверженным противником — и сначала над его плотью при жизни, а затем и над духом по смерти и обретении трофея, а её силы.

За данным странным и непонятным занятием чужака-соплеменника и застукали — благо не в прямом смысле дубинами, а переносном — дикарское пополнение одного племени. И явились с копытом, означавшим: готовы пойти со здешними обитателями, куда те ни укажут, а хоть на край бездны.

Затем появилась ещё толпа народа — и все как один с дубинками. Отличия в костяшках также были незначительны и знаки отличия воинов разных племён одного рода практически идентичны. Разница заключалась в длине когтей или количестве клыков.

Настал черёд Беккера знакомиться с гостями. Старик собственноручно вырвал у него череп хищной твари и насадил на голову. Та не сразу пролезла сквозь уши, и пришлось стукнуть дубинкой.

Беккеру хоть бы хны. Он и впрямь великий воин — стоял крепко на ногах, а казался громилой в сравнении с иными дикарями. Монументальная фигура — не из-под руки Церетели вышла, но такую «недвижимость» не один год требовалось наедать, не покладая рук и не зная устали, а пихать в себя много еды, которой хватило бы на такое же количество лет всем объявившимся здесь дикарям.

Новоявленные сородичи рассаживались по местам в пещере указанным стариком, и поглядывали с вожделением на местных дикарок. Кое-кто положил также глаз на приглянувшуюся Беккеру особу.

Ням рыкнул на него, сам того не ведая: вызвал иного великого воина на поединок чести.

Старик посетовал, недовольно закачав тем, что ещё не сложил, а пора было, в виду преклонного возраста и вида ожившего мертвеца. Но поделать ничего не мог. Гость принял вызов на бой.

Старейшина перевёл Беккеру слова гостя-дикаря. И собственный великий воин поник лицом. Кожа приняла бледный окрас плесени.

Однако и на этот раз обошлось всё так, что лучше и не надо. Да и представить сложно. У него на голове шлем в виде черепа хищной твари — и смягчал удары дубиной дикаря-гостя, в то время как Беккер сам обладал куда более грозным и смертельно-опасным оружием — топором. Да дикарь ускользал всякий раз, оказавшись пронырливым малым. Пока не угодил под скользящий удар обухом.

Победа по очкам за явным преимуществом — а нокаутом — досталась Беккеру. Ням стал истинно великим вином рода, а не только племени. Его неоспоримое лидерство признали иные сородичи из числа великих воинов своих племён. Итого таких набралось около пяти.

Вроде все в сборе были — по заверению старика, когда тот привёл в чувство Беккера, и огласил своё решение, а всем, как исходящее от Ням.