Людовик XVI и Революция

«Моя жена, —

говорит Руссо, — уже давно больна, и усиление этой болезни, лишившей ее возможности заботиться о нашем маленьком домашнем хозяйстве, делает заботы со стороны другого человека необходимыми для нее самой, когда она вынуждена оставаться в постели.

Старость не позволяет мне более исполнять ту же службу. Прежде во время всех болезней жены я заботился о ней и оберегал ее. Домашнее хозяйство, каким бы маленьким оно ни было, само собой не ведется: нужно добывать вне дома продукты, необходимые для пропитания, и готовить их; нужно поддерживать чистоту в доме. Будучи не в силах нести все эти труды и заботы один, я, чтобы справляться с ними, был вынужден попытаться взять жене служанку. Десятимесячный опыт заставил меня ощутить недостаточность и неизбежные и невыносимые неудобства такого средства в положении, подобном нашему. Поскольку мы вынуждены жить исключительно вдвоем и при этом лишены возможности пользоваться услугами другого человека, у нас, при наших недугах и нашем беспомощном состоянии, остается только одно средство влачить дни нашей старости: отыскать какое-нибудь прибежище, где мы могли бы позволить себе кормиться за собственный счет, но избавленные от работы, которая отныне превосходит наши силы, и от мелких бытовых забот, которые мы более не способны нести. Впрочем, как бы со мной ни обходились, давали бы мне видимость свободы или держали бы меня в строгости монастырского заточения, в больнице или в пустыни, с людьми добрыми или жестокими, лживыми или чистосердечными (если только такие еще существуют), я согласен на все, лишь бы моей жене оказывали те заботы, какие требует ее положение, а мне до конца моих дней предоставили кров, самую простую одежду и самую скромную пищу, дабы мне не приходилось более ни во что вмешиваться. Мы отдадим за это все какие у нас есть деньги, вексели и ренты; и я имею основание надеяться, что этого может быть достаточно в провинции, где продукты питания дешевы, и в предназначенных для такой цели заведениях, где способы бережливого ведения хозяйства известны и используются, а прежде всего потому, что я охотно подчинюсь распорядку жизни, соразмерному с моими средствами».

Заметьте, что за пятнадцать месяцев до того, как написать это, Руссо публично отказался во всех газетах от авторских прав на свою лирическую драму «Пигмалион».

Подобно Вольтеру, Руссо нуждался в поднимавшемся вокруг него шуме. Руссо жаловался, что, когда он выходит из дома, за ним кто-нибудь обязательно идет следом, и при этом наряжался на армянский лад, чтобы вдвое увеличить кортеж, который сопровождал бы его, будь на нем обычная одежда.