Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света

Всю ночь шел проливной дождь, словно природа оплакивала несчастного короля. Он отослал всю прислугу и остался в замке один. Наверное, это были самые тяжелые часы в его жизни… На рассвете 12 июня новая комиссия во главе с доктором Гудденом беспрепятственно вошла в замок Нойшванштайн. Король казался обреченно-спокойным даже тогда, когда Гудден объявил о его пленении и препровождении для дальнейшего «лечения» в замок Берг. (Кстати, изначально планировалось перевезти Людвига в Линдерхоф, но прошел слух, что по дороге его собираются отбить восставшие местные жители. Кроме того, Гудден оценил преимущества содержания своего августейшего пациента именно в Берге: близость к Мюнхену позволяла ему самому не прерывать врачебную практику в столице.) Лишь когда санитары хотели схватить короля за руки, он гордо сказал: «Никакого насилия! Я иду добровольно»^{167}. Эта трагическая сцена происходила в знаменитой готической спальне короля, в которой даже в наши дни некоторым туристам становится не по себе — такая атмосфера безысходности ощущается в этой комнате до сих пор.

Отъезд из Нойшванштайна состоялся в три часа пополудни: «Было приготовлено три кареты. В первую из них сел[и] доктор Мюллер[124] со своим ассистентом, камердинер короля и санитар. Во вторую карету сел король. Он был один; но ручки у дверец кареты были сняты, так что их нельзя было отворить изнутри. На козлах подле кучера сидел главный санитар, а по обеим сторонам кареты ехали верхами конюхи, которым было приказано не спускать глаз с короля, чтобы подметить припадок болезни. В третьей карете, сзади, ехал Гудден с жандармским капитаном и двумя санитарами. На протяжении всего пути вдоль дороги толпились люди, пришедшие проститься со своим королем. Многие плакали. Одна жительница Фюссена вспоминала, что «если бы король нам не то что слово сказал, а знак один подал, мы бы бросились да в куски разорвали бы тех, кто его захватил! Но он ничего не сказал…»^{168}

.

На повороте Людвиг II бросил последний взгляд на любимый замок, с которым расставался навсегда…

Печальная процессия направлялась в Берг. Он был построен около 1640 года и изначально не особо напоминал замок. Его возводили в барочном итальянском стиле с расписными фасадами, окружив здание глубоким рвом. Очень скоро, в 1669 году, Берг перешел во владение Виттельсбахов — его приобрел курфюрст Фердинанд Мария (1636–1679), по инициативе которого был также построен замок Нимфенбург, будущее место рождения Людвига II. Затем на долгое время Виттельсбахи «забыли» свой «маленький замок». Обновлением и кардинальной перестройкой Берга никто не занимался, был лишь засыпан ров по его периметру.

Первый баварский король Максимилиан I Йозеф тоже не особо жаловал Берг, но по его приказу в 1807–1811 годах был приведен в порядок одичавший замковый парк, превращенный в английский сад. Лишь с воцарением Людвига I Берг, можно сказать, пережил второе рождение. Дед нашего героя сделал его официальной загородной резиденцией королевского дома и начал капитальную реконструкцию, завершенную уже его сыном Максимилианом II; по углам замка в 1849–1851 годах были возведены четыре готические зубчатые башни. С тех пор Берг стал по праву называться замком. Кстати, по прихоти судьбы ровно через 100 лет Берг, серьезно пострадавший во время Второй мировой войны, был вновь основательно перестроен. Замку был возвращен первоначальный вид — башни снесены. Перестройка и реконструкция не коснулись лишь замковой капеллы, построенной Людвигом II. Таким образом, ныне замок существует совсем не в том виде, в каком был при своем самом знаменитом владельце — Людвиге II, пристроившем к зданию пятую, самую изящную башню, служившую входом.

Берг был, пожалуй, любимым убежищем — именно убежищем! — несчастного короля. Здесь он пытался найти успокоение еще в самом начале своего царствования; здесь в небольшой комнате нижнего этажа висели портреты императора Александра II, императрицы Марии Александровны и Вагнера. Кстати, фотографический портрет Марии Александровны в золотой рамке с короной украшал также спальню Людвига II. Обратим особое внимание на символическое соединение: русская императорская чета и немецкий гений-композитор! Причем именно в Берге становится особенно очевидно, насколько король был постоянен в своих пристрастиях, стремился, чтобы дорогие его сердцу образы окружали его везде, куда бы он ни направился.

На втором этаже «царила» уже другая эпоха, олицетворенная мраморными бюстами Людовика XIV и Марии Антуанетты. Берг словно вобрал в себя всё то, что в разные периоды жизни Людвига II составляло предмет его чаяний и устремлений.