Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

Когда Гитлер высказался против операции «Осенний туман» в октябре, меня это не удивило. Собственно говоря, я предвидел, что так и будет, и мое первое предложение на этот счет было пробным шаром, пущенным мной с тем, чтобы заблаговременно проинформировать Верховное командование вермахта о развитии ситуации и возможных последствиях. Приступить к реализации моего плана немедленно означало бы пойти наперекор моему глубокому убеждению, состоявшему в том, что такую сложную операцию следовало тщательно Продумать и зафиксировать ее замысел на бумаге с указанием точного временного графика. Поэтому октябрьский отказ не был воспринят мной как знак того, что мое предложение отвергнуто раз и навсегда, и я был уверен, что мне удастся добиться его одобрения в случае, если положение станет критическим. Вопреки мнению моих критиков, я по-прежнему считаю, что шесть месяцев непрерывных боев от Гарильяно до Апеннин были не просто борьбой за каждый метр территории, что мне всегда удавалось убедить Гитлера согласиться с моими предложениями и добиться выхода моих войск из самых сложных ситуаций без больших потерь. По этой причине я был настроен достаточно оптимистично и верил, что в решающий момент мой план будет осуществлен.

В зимние месяцы я не ждал активного вмешательства в наши действия со стороны Верховного командования вермахта, в котором мне очень помогал Йодль; он с одобрением относился к тому, как я действовал в сложившейся ситуации (в данном случае тоже), и имел возможность постепенно, преподнося Гитлеру горькую правду в гомеопатических дозах, подготовить фюрера к неизбежному. Это, впрочем, нисколько не спасало меня от периодических выговоров и замечаний. Однако Гитлер знал, что я сделаю все для выполнения его директив, если мне будет ясно, что они продиктованы необходимостью. Впрочем, он также знал и то, что приказ стоять насмерть не свяжет мне руки, если я приду к иному решению, принятому в соответствии с моей личной оценкой обстановки, произведенной главным образом благодаря изучению ее на месте. Я не раз демонстрировал собственную независимость. Гитлер вынужден был соглашаться с моими соображениями, когда задачи, которые он передо мной ставил, со временем переставали соответствовать силам и средствам, имевшимся в моем распоряжении. Хотя Верховное командование вермахта очень хотело сделать как можно больше для снабжения всем необходимым наших войск на Итальянском театре военных действий, с учетом того, какие огромные ресурсы поглощали главные фронты – Восточный и Западный, командование группы армий С было очень скептически настроено по поводу возможностей ставки реализовать эти свои намерения и стало со своей стороны принимать самые разнообразные меры для решения проблемы. Однако результат этих мер трудно было предсказать.

В течение осени и зимы Верховное командование вермахта отдало приказы о переброске с нашего фронта на другие следующих дивизий: сентябрь 1944 года – 71-й пехотной дивизии; октябрь – ноябрь – 44-й пехотной дивизии; декабрь – 356-й и 710-й пехотных дивизий; январь – февраль 1945 года – 16-й панцер-гренадер-ской дивизии СС; март 1945 года – 715-й (частично механизированной) дивизии и трех парашютно-десантных полков, по численности равных одной дивизии.

Всего получается семь дивизий. Это весьма красноречиво свидетельствовало о том, какова ситуация на других фронтах.

Здесь мне хотелось бы повторить, что я считал ослабление Итальянского фронта после высадки войск альянса во Франции правильным решением и даже предлагал перебросить с нашего на более важные направления больше сил и средств, чем было предписано ставкой. Однако, с моей точки зрения, нельзя было придерживаться старых стратегических планов, не учитывая изменений в распределении наших сил по фронтам и трудностей со снабжением. В последний раз я сказал об этом Гитлеру 10 марта 1945 года.

Зимний период 1944/45 года

21 октября я имел весьма подробную и продолжительную беседу с министром Шпеером по поводу мер, способных дать нашим войскам в Италии некое подобие экономической самостоятельности. В тот вечер после долгих и бесполезных ссылок на Верховное командование мы пришли к соглашению.

22 октября я снова встретился с министром Шпеером в штабе 10-й армии и обсудил с ним критическое положение дел на участке фронта этого соединения. Кстати, было весьма интересно услышать от него, что во Франции ему никогда не доводилось видеть столь плотного артиллерийского огня по нашим позициям и столь мощных бомбардировок с воздуха.