Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

Когда я писал это, я хотел подчеркнуть как то, что офицер, тем более представитель высшего офицерского состава; стоит над партиями, так и то, что каждый солдат должен повиноваться законному правительству и государству, существующему в предусмотренной конституцией форме. Он связан военной присягой, которая предполагает безоговорочное подчинение и в которой прямо говорится, что солдат должен повиноваться своим начальникам и законному правительству. Снятие этих обязательств означает поощрение государственного переворота, целью которого очень редко бывает то, что полезно для государства и для людей. В этом случае вооруженные силы, которые должны охранять и защищать государство, становятся его разрушителем. Немногочисленные обратные примеры ничего не доказывают, но свидетельствуют о том, что в редких случаях освобождение от присяги может быть вполне этичным для солдата с очень сильно развитым чувством ответственности. В этом случае солдат должен понимать, что он идет по узкой тропе между осанной и криками «Распните его!».

Еще один момент: существует внутреннее противоречие между политикой и военным делом. Только незаурядные личности могут сочетать одно с другим. В изречении, которое гласит, что солдат, интересующийся политикой, перестает быть хорошим солдатом, есть доля истины. Я из своего личного военного опыта знаю, что политические дискуссии в момент критического положения на поле боя могут оказать серьезное влияние на ход боевых действий. Лучшим решением данной проблемы, на мой взгляд, является разделение двух сфер. Однако факт остается фактом – войска настолько хороши, насколько хорош их командир. В наше время нужны офицеры, которые способны уловить взаимозависимость политики и военного дела и объяснить ее своим подчиненным. Только так человек может пройти путь от «штатского, интересующегося политикой» до «гражданского человека в военной форме», а затем и до «солдата, мыслящего по-государственному». Сложность этой задачи невозможно переоценить, потому что мы, немцы, в течение последних двух веков очень много воевали, но пренебрегали развитием политической культуры и в основном имели дело с крайне левыми и крайне правыми партиями и политиками, чье отношение к государству можно приблизительно охарактеризовать как фанатичное отрицание.

Следовательно, главным принципом остается воспитание в «гражданском человеке в военной форме» лояльного и патриотически настроенного солдата, твердо хранящего верность государству и конституции в соответствии с присягой.

Глава 24.

Моя жизнь в послевоенный период

«Пепельная клетка» в Мондорфе.

– Нюрнберг.

– Дахау.

– «Кенсингтонская клетка».

– Суд в Венеции в феврале – марте 1947 года.

– Ардеатинские катакомбы и репрессии.

– Меня приговаривают к смертной казни.

– Сохранение итальянских памятников и шедевров искусства.

– Тюрьма в Верле. – Заключение

Первые годы в заключении

Сегодня политикам удалось благодаря переговорам продвинуться вперед в деле превращения «безоговорочной капитуляции» в эффективный инструмент. У меня и в мыслях нет пытаться воскресить в памяти период после капитуляции Германии со всеми его болезненными моментами. Я придерживаюсь той точки зрения, что мы в нашей старушке Европе, в которой становится все теснее, должны научиться понимать друг друга, найти путь к объединенному Старому Свету, в котором исчезнут искусственные государственные границы, являющиеся атрибутом прошлого. Я всегда верил в идею Бриана. Если у меня и были какие-то сомнения в необходимости нового порядка в Европе, то они исчезли, когда я стал летчиком. Когда, стартовав с аэродрома в Берлине, уже через час полета ты вынужден сверяться с картой, чтобы случайно не пересечь границу Чехословакии, это происходит само собой. В начале 1948 года я объяснил одному офицеру американской службы розыска и возвращения культурных и исторических ценностей и произведений искусства: «Если я сделал выбор в пользу Запада и в своей ограниченной сфере деятельности борюсь за осуществление идеи Европейской федерации, а заодно и помогаю вашей службе, то это немало-для человека, считающего, что британский трибунал несправедливо приговорил его к смертной казни».

Как это ни трудно для отдельно взятых людей, мы должны научиться забывать. Однако многое из того, что произошло, включая целый ряд неоднозначных событий, необходимо обсудить – не для того, чтобы выдвигать взаимные обвинения, а для того, чтобы извлечь уроки из наших ошибок в целях недопущения их в будущем.