Льюис Кэрролл. Лучшее

От долгого полета по воздуху у нее закружилась голова, и она очень обрадовалась, когда оказалось, что в Зазеркальном Саду ПОЛОЖЕНО уже не летать, а — просто ходить.

_{^{Глава вторая}}

В саду говорящих цветов

«Надо забраться на Гору, — решила Алиса. — Оттуда будет виден весь Сад. А забраться туда лучше всего по этой дорожке… ну, конечно, не ЛУЧШЕ ВСЕГО… Идти все равно придется долго (так решила Алиса, когда прошла еще немного вперед и обнаружила, что дорожка все время крутится из стороны в сторону), придется идти очень долго, но В КОНЦЕ КОНЦОВ я все-таки заберусь на самый верх… Ну и ну, сколько же можно поворачивать?! Никакая это не дорожка, а просто юла какая-то… Наконец-то! Теперь остался один малюсенький кусочек… Ой, да что же это такое! Я ОПЯТЬ вернулась назад! Придется пойти по другой дорожке!»

Так она и сделала. Дорожки уводили ее то взад, то вперед, но каждый раз упорно приводили ее обратно к Дому. Как-то раз, слишком быстро завернув за угол, Алиса не успела остановиться и уткнулась носом прямо в дверь.

— Отстань, пожалуйста, — обратилась Алиса к Зазеркальному Дому, делая вид, что он ей что-то сказал. — Все равно ОБРАТНО я не вернусь. Ни за что! Конечно, сперва ты просишь, чтобы я открыла дверь, а потом захочешь, чтобы я прошла через Зеркало… и вернулась домой… и чтобы на этом кончились все мои приключения!

С этими словами Алиса решительно повернулась спиной к Дому и снова направилась к той же самой дорожке, твердо решив: ни за что не сходить с нее, пока не удастся забраться на вершину Горы. Несколько минут все вроде бы шло хорошо, и Алиса подумала: «Ну вот, я своего добилась!», но тут дорожка внезапно повернула направо и пожала плечами (по крайней мере так про это рассказывала Алиса). В тот же миг Алиса обнаружила, что поднимается вовсе не на Гору, а на крыльцо.

— Ужас какой-то! — воскликнула Алиса. — До чего же мне надоел этот Дом! Что он ко мне пристал!

Далеко впереди виднелась Гора. Оставалось только начать всё сначала. Теперь Алиса оказалась около огромной клумбы, в середине которой торчал Фикус в кадке, а по бокам росли Маргаритки.

— Уважаемый Гладиолус, — сказала Алиса, обращаясь к Гладиолусу, который при каждом дуновении ветра внушительно покачивал головой. — Уважаемый Гладиолус, как жаль, что ты не можешь сказать ни слова.

— Отчего же, могу, — вымолвил Гладиолус. — Могу, если рядом есть кто-нибудь, кто этого ЗАСЛУЖИВАЕТ.

Ошеломленная Алиса целую минуту стояла молча. Она просто была не в состоянии что-нибудь сказать. В конце концов, когда Гладиолус снова затряс головой, Алиса обратилась к нему, но очень робко, почти шепотом:

— Простите, разве цветы умеют говорить?

— Не хуже тебя, — сказал Гладиолус. — И уж во всяком случае значительно громче.

— Мы не привыкли первыми вступать в разговор, — сказала Роза. — Ах, как я ждала, когда же ты заговоришь! «Ну, — думаю я себе, — в этой особе ЧТО-ТО есть, но что это за ЧТО-ТО — вот вопрос». Как-никак ты очень милого цвета, а это ведь не мелочь!

— Цвет роли не играет, — заметил Гладиолус. — Обидно, что лепестки у нее не торчат вверх, это ее здорово портит.

Алисе было неприятно, что ее так обсуждают, а потому она принялась задавать вопросы:

— Скажите, а вам тут не страшно? Ведь вы совсем одни, и поухаживать за вами некому.

— Да вон же Фикус стоит! — сказала Роза. — Для чего же он, по-твоему, нужен?!

— Но ведь в случае опасности он вам ничем не поможет, — возразила Алиса.

— Это еще почему? — удивилась Роза. — Конечно, поможет. Он будет кусаться.

— Мы его потому и прозвали Фи-КУС, что он кусается, — пояснила бледная Маргаритка.

— Неужели ты даже этого не знаешь? — взвизгнула другая Маргаритка, и тут они завизжали все вместе, и визжали так, что очень скоро во всем Саду ничего, кроме их визга, не осталось.

— Кхе-кхехм… Цыц! — рявкнул Гладиолус и бешено затряс головой, весь дрожа от возмущения. — Проклятье! Пользуются тем, что я не могу до них добраться! — пропыхтел он, повернувшись к Алисе. — Совсем от рук отбились!

— Не обращайте на них внимания! — сказала Алиса, чтобы его успокоить, и, подойдя к Маргариткам, которые снова заверещали, тихонько сказала — Немедленно замолчите, иначе я вас посрываю.

Наступила тишина. Маргаритки позеленели от ужаса.

— Так им и надо! Поделом! — прокряхтел Гладиолус. — Все зло в мире — от Маргариток. Кроме того, они мне слова не дают сказать — перебивают. Я чуть не увял, когда услышал их дикие вопли.

— И все-таки непонятно, как вы научились говорить! — сказала Алиса, пытаясь его приободрить. — Вы изумительно говорите! Сколько раз я бывала в самых разных садах, но говорящих цветов никогда не видела.

— А ты приложи руку к земле, — посоветовал Гладиолус, — и тебе все станет ясно.

Так Алиса и сделала.

— Земля очень твердая, — сказала она. — Но при чем тут земля?

— Как правило, — ответил Гладиолус, — клумбы делают очень мягкими, поэтому цветы все время клюют носом и, понятное дело, молчат.

Алисе страшно понравилось это объяснение.

— Никогда бы не подумала! — воскликнула она.