Льюис Кэрролл. Лучшее

— Чушь! — торжествующе воскликнул Шалтай. — Ничего похожего ты мне не говорила!

— Я думала, вы просто спросили «Сколько тебе лет?», — сказала Алиса.

— Надо было бы, спросил бы, — ответил Шалтай-Болтай.

Алисе не хотелось с ним спорить, и она промолчала.

— Семь с половиной… — задумчиво повторил Шалтай-Болтай. — Никуда не годный возраст. Если бы ты спросила совета у меня, я сказал бы: «Остановись на семи!» Но теперь уже слишком поздно.

— Я ни с кем не советуюсь, расти мне дальше или нет! — возмущенно ответила Алиса.

— Это что, ниже твоего достоинства? — спросил Шалтай.

Алиса возмутилась еще сильнее.

— Я только хочу сказать, — ответила она, — что никто не может расти или не расти по собственному желанию!

— Сомневаюсь, — сказал Шалтай, — что Никто вообще может расти. У него для этого нет данных. А у тебя есть. Но ты вполне могла бы остановиться на семи, если бы тебя вовремя по-дружески поправили.

— Какой у вас изумительный поясок! — внезапно произнесла Алиса (ей казалось, что про ее возраст они уже поговорили более чем достаточно; и потом, они же но очереди выбирают, о чем разговаривать, а сейчас была как раз ее очередь). — То есть, — секунду поразмыслив, понравилась она, — изумительный галстук. Ой, то есть нет, я имела в виду поясок… Ох, извините, пожалуйста! — И в ужасе она замолчала, потому что Шалтай изменился в лице, и Алиса уже начала жалеть, что завела этот разговор.

«Как бы мне узнать, — подумала она, — где у него ШЕЯ, а где ТАЛИЯ!»

Судя по всему, Шалтай-Болтай страшно рассердился. Сперва он сидел совершенно молча, потом что-то проворчал и только потом заговорил.

— Весьма… о с к о р б и т е л ь н о, — сказал он наконец, — когда Кое-Кто не может отличить галстук от пояска!

— Да, это ужасно невежливо с моей стороны, — покорно призналась Алиса, и Шалтай смягчился.

— Это галстук, девочка, и притом очень красивый галстук. Мне его подарили Белый Король и Белая Королева. Вот!

— Так это подарок? — сказала Алиса, очень довольная тем, что наконец-то нашла подходящую тему для разговора.

— Я получил этот галстук, — задумчиво продолжал Шалтай-Болтай, скрестив ноги и упершись локтями в коленки, — в качестве НЕДЕНЬРОЖДЕННОГО подарка.

— Простите… — поразилась Алиса.

— Ничего, ничего, я ничуть не обижен, — сказал Шалтай.

— Нет, я хотела бы узнать, что такое НЕДЕНЬРОЖДЕННЫЙ подарок?

— Ну, просто такой подарок, который дарят не в день твоего рождения.

Алиса задумалась.

— Мне больше нравятся ДЕНЬРОЖДЕННЫЕ подарки, — сказала она наконец.

— Ты сама не понимаешь, что говоришь! — закричал Шалтай-Болтай. — Сколько дней в году?

— Триста шестьдесят пять, — ответила Алиса.

— А сколько у тебя дней рождения?

— Один.

— А сколько получится, если отнять один от трехсот шестидесяти пяти?

— Ну, это просто. Триста шестьдесят четыре.

Шалтай-Болтай нахмурился.

— Предпочел бы проверить твои подсчеты письменно, — промолвил он с сомнением.

Алиса улыбнулась, но вынула записную книжку и посчитала в столбик:

Шалтай-Болтай взял записную книжку и долго смотрел на то, что написала Алиса.

— Вроде бы сосчитано верно… — начал он.

— Вы смотрите вверх ногами! — перебила его Алиса и перевернула книжку.

— Так и есть! — воскликнул Шалтай, — Мне сразу показалось, что в твоих расчетах ЧТО-ТО немного непривычно. Как я и сказал, вроде бы сосчитано верно… но теперь, когда все встало ВНИЗ НОГАМИ, можно сказать… Хотя как раз сейчас у меня нет времени, чтобы все тщательно проверить, но все-таки можно уверенно сказать, что… для НЕДЕНЬРОЖДЕННЫХ подарков у нас остается триста шестьдесят четыре дня.

— Конечно, — согласилась Алиса.

— И только ОДИН день, когда можно получать ДЕНЬРОЖДЕННЫЕ! Вот видишь! Ничего себе огород!

— Я не понимаю, что вы имеете в виду под огородом, — сказала Алиса.

Шалтай-Болтай презрительно усмехнулся.

— Куда тебе… Ты и не поймешь, пока я тебе не объясню.

Я просто хотел сказать: «Ничего себе, славненький сногсшибательный аргументик!»

— Но огород вовсе не значит «славненький сногсшибательный аргументик», — возразила Алиса.

— Когда лично я употребляю слово, — все так же презрительно проговорил Шалтай-Болтай, — оно меня слушается и означает как раз то, что я хочу: ни больше, ни меньше.

— Это еще вопрос, — сказала Алиса, — захотят ли слова вас слушаться.

— Это еще вопрос, — сказал Шалтай, — кто здесь хозяин: слова или я.

Алиса была настолько ошарашена, что не ответила, и через минуту Шалтай снова заговорил:

— У некоторых слов особый нрав… Особенно у глаголов, они самые нахальные… С прилагательным ты что хочешь, то и делаешь… а вот с глаголом!.. Впрочем, у меня с ними разговор короткий! Водонепроницаемость! Вот лично моя точка зрения!

— Скажите, пожалуйста, — страшно вежливо спросила Алиса, — что ИМЕННО вы имеете в виду?

— Ну вот, молодец! Ты задала действительно умный вопрос, — сказал довольный Шалтай. — Под ВОДОНЕПРОНИЦАЕМОСТЬЮ я подразумевал следующую МЫСЛЬ: мы с тобой уже достаточно долго беседуем, и я не прочь узнать, что ты собираешься делать дальше, так как, надо полагать, ты не намерена провести под этим забором остаток твоих дней.