Люпофь. Email-роман.

Милый, любимый, котёнок мой, до завтра! Буду думать, мечтать, скучать! Засыпать с мыслью о тебе! И проснусь тоже с ней!

Целую в губки и самые запретные места! Как бы я сейчас хотела тебя обнять крепко-крепко, ну да ладно, может, завтра (дай Бог!) у нас будет ещё один праздник — встреча!

Твоя девочка Аглая.

На следующий день они встретились сразу на квартире. Алина, на удивление, была сдержанна в ласках и о прошедшем воскресенье рассказывать не торопилась. Домашнев знал, что домой она заявилась поздно (раскрыла его ответный мэйл в час ночи), и, когда они нежились уже в традиционной совместной тёплой ванне перед уходом домой, спросил как бы равнодушно:

— Ну что, нагулялась вчера? Отдохнула от меня? Может, с кем познакомилась?

— Перестань! — не глядя ему в глаза, ответила Алина. — Ты же знаешь, я терпеть не могу этих твоих шуточек… Бродили с Ленкой по Набережной, к её знакомым в гости попали — шашлыки, пиво, диски послушали… Нормально всё!

Алексей Алексеевич уточнять детали не стал. Словно предчувствовал.

И как-то так получилось — не виделись после этого почти неделю: дела, что ли, закрутили? Общались изредка по телефону да в Инете. А 20-го, уже после свидания (было всё о’кей — горячо и сладко!), к её традиционному поздневечернему мэйлу с благодарностью за «чудесный секс» и пожеланиями «жарких» сновидений был прицеплен файл текста под названием «91/2 часов», сопровождаемый странно-неловкими оговорками: «Высылаю тебе свой новый шедевр — теперь в прозе. Не суди строго — это ведь первый блин! Хоккей? Фантазёрка я ещё та! Мне кажется, что я вряд ли вообще когда-то напишу что-либо стоящее и настоящее, произошедшее и прочувствованное в реальности-действительности…»

Когда Алексей Алексеевич взялся читать эту «фантазию», сердце у него тут же, с первых строк-абзацев, притиснуло и давило всё сильнее и тревожнее. Да и то!

91/2 часов

Мы были вместе девять с половиной часов. У него была своя жизнь, у меня — своя. Моя подруга Ленка с её новоиспечённым бойфрендом Андреем, я и Николай разделили это странное дачное свидание на четверых.

Как потом выбрались из этой дачи обратно в цивилизацию — история, достойная отдельной поэмы или даже саги. Главное — выбрались. Если пунктирно и точечно, то это происходило так. Редко ходящий в праздничные дни 51-й автобус, на котором я должна была уехать… Наше с Ленкой удивление, переходящее в страх, когда до нас дошло, что сегодня мы можем не попасть домой, и ещё большее удивление мальчиков, рассчитывающих, видимо, на фантастическую ночь… Какие-то припозднившиеся знакомые-дачники наших кавалеров… И вот нас ждёт машина… Четверо на заднем сидении плюс двое на переднем — итого шесть человек, отправляющихся в двенадцать часов ночи куда-то в неизвестность…

Он всё то время, что мы с ним провели наедине во второй комнатке дачи, держал ладонь на моей груди. Мы лежали на диване, и мой голубоглазый визави всё никак не мог согреть мою грудь… А я лежала и думала, что нынче есть в моей жизни человек, который согревает, умеет согреть мою всегда прохладную грудь. Думала, что уж теперь-то, полгода назад, точно нашла своё второе крыло и наконец-то научилась летать…

Я лежала и смотрела на Николая — мальчика с глубокими голубыми глазами, чувственными пухлыми губами; на мальчика не из моей жизни. Именно это ощущение и радовало, и расстраивало — он не из моей жизни, но наши линии зачем-то пересеклись на плоскости этого дня.