Люпофь. Email-роман

Радость моя, здравствуй! Погода опять с ума сходит: днём жара, под вечер — дождь, правда, тёплый, незлой. Тебе сейчас, поди, хорошо: общение с умными людьми на симпозиуме, да ещё и со всякими вкусностями на фуршетах! А я тут несколькими конфетами обхожусь да общением с кобельками на факультете! Когда же ты вернёшься в мою жизнь?!

Звонила в турбюро по поводу НАШЕГО Геленджика — необходимо внести предоплату (1 тыс. руб. с человека) и наши паспорта. Есть путёвки на любую смену. Без твоего паспорта — никак. Ладно, приедешь — решим. Думаю, нам лучше ехать на Юг в сентябре (и мы обязательно поедем!!!): на неделю я в учебной части отпрошусь и с выходными как раз 10 дней получится, а у тебя, думаю, проблем тоже не будет…

С учёбой всё по-старому — сессия на носу. Дома тоже никаких происшествий. Что я сегодня делала? Даже — не знаю. Вроде ничего, но как-то время провела?! В основном читала — Ф. М. Д. и «ЛГ» дочитывала. Покушаю сейчас и пойду фильмец один на компе глядеть («13 призраков»), брат вчера откуда-то принёс. Потом посижу немного в Инете и баиньки.

…Вот это номер, а за окном-то уже солнышко!

Но без тебя на душе пасмурно!

Возвращайся! Поскорей! Жду! Думаю! Скучаю! Без твоих поцелуев и ласк тело моё грустит!!!

Твоя Алина.

[e-mail], 25 мая, 18–35 (Тоскую!)

Алинушка, здравствуй, радость моя!!!

Сегодня во время докладов только о тебе думал и (уж прости) говорил с одним моим хорошим другом-товарищем о тебе. Я о тебе помню, ДУМАЮ. Я тебя люблю!

Но только опять и опять признаюсь: веду себя плохо — пил весь день пиво. Одна только мысль-надежда: в поезде на Абакан перестану дурить и вспомню, что мне ещё ЖИТЬ, ЖИТЬ, ЖИТЬ!!!

Милая, родная (совсем не в тему), вернись к Чашкину!!!!! Я страшно боюсь, что у нас будет всё плохо. Я вообще не верю, что ты есть, что ты была в моей жизни…

Ладно, Алинка, мне просто очень плохо. Я не хочу сейчас ни в Абакан, никуда… Хочу увидеть тебя, прижать к себе, поцеловать (крепко, крепко!), ВОЙТИ в тебя…

Всё — прости…

Я тебя люблю. Помни об этом. И ты меня люби. Нет никого, кроме нас. Ты и я. Ты мне послана Богом. Я знаю, что проживу не так уж много, и поэтому…

Всё — глупости пошли. Самое главное, если даже я за эти дни, пока мы не видимся, решу, что я должен тебя оставить, всё равно — ты САМОЕ ГРАНДИОЗНОЕ, ЧТО БЫЛО В МОЕЙ ЖИЗНИ!!!

Алина, мы, вероятно, созданы друг для друга. Просто природа промахнулась-ошиблась на 20–25 лет…

И всё равно — я тебя ЛЮБЛЮ!!!

Прощай дня на три, пока не доеду до Абакана.

Целую крепко-крепко (и плачу)!

Я.

Моему Лёшеньке, 25 мая, 21–08 (Внеплановое-2)

Солнце моё, ради Бога, прошу тебя, умоляю, не глупи! Как в разлуке такое можно писать-думать?! Я же жить без тебя не могу, я здесь (в этом, прости, сраном Баранове!) одна, СОВСЕМ ОДНА, без тебя! Я без тебя и жить не хочу и не жила! Какой, к чёрту, Чашкин, он и так меня достал! Неужели ты хочешь, чтобы я была несчастной? Нет? Тогда будь со мной, люби меня, помни обо мне! Потому что мне эта хренова (ну, пошло-поехало!) жизнь-житуха без тебя не нужна! После твоего письма и хорошо, и плохо! И кричать от счастья хочется, и обглотаться таблетками! Я не могу без тебя! Лёша, Лёшечка, милый мой, родной, любимый, единственный, не оставляй меня! Как тебе только в голову могла придти эта мысль! Я не знаю, что я с собой сделаю, если…

Не могу больше писать… Больно… Холодно… Слёзы… Мысли размагнитились….

Я.

Моему Лёшеньке, 26 мая, 19–28 (6-й день)

Ну, здравствуй! У погоды, видать, действительно критические дни. Я имею в виду не дождь (он слегка капает, «слепой»), а ломку какую-то. Такой ветрище (очень холодный) сегодня, аж крыши гремят и деревья гнуться. Небо то и дело затягивает тучами. В такую погоду из дома выходить не хочется. Но пришлось тащиться в универ.

Итак, первый этап за плечами — 1/3 нашей разлуки. Осталось 12 дней. 12 дней без тебя!!! Надеюсь, что в поезде ты думаешь о том, что мы будем вместе и никакие глупости (как вчера!) в твою симпатичную умную голову не приходят!

Воду горячую до 6 июня отключили (трубы ремонтируют). «Идиот» всё сильнее затягивает. Тётя из Знаменки приехала. Крестный ход сегодня был (икона какая-то Рязанская к нам приехала). Вот такие вот новостюшки!

Жду, когда пришлёшь мне привет из Абакана! Надо, правда, учесть, что у нас четырёхчасовая разница! Ну это ничего! В поезде неують, да и у меня дома — не лучше. Ни с кем не хочу разговаривать. Родичи бьют в набат: чего, мол, происходит со мной! Как им объяснить, что я — спящая красавица, которую разбудит лишь поцелуй любимого принца?!

Твоя нецелованная.