Лиза на мою голову

Внутри меня ждет… Юрий!

«А-а-а!» – кричу про себя.

Мой мозг отключается, совершенно отказывается работать, а голос Ливанова проникает в уши будто сквозь вату:

– Ты моя, Лизонька! Отныне и навсегда…

Он дожидается, когда его подручный усядется на переднее пассажирское сиденье, и командует водителю:

– Трогай!

Тот послушно выкручивает руль, и вскоре машина увозит меня от спасительного подъезда. Всего похитителей трое: Юрий и двое сподручных, а против них одна маленькая я – крохотная, слабая женщина. Мне от них не сбежать, нечего и пытаться.

«Ну всё, мне конец…»

Даже не пробую кричать, лишь слабо отбиваюсь, когда Юрий тянет ко мне свои клешни, не даю себя обнять. Тогда он приближается губами к моему лицу, видно, хочет поцеловать. В нос ударяет сильный запах табака, и я морщусь, вжимаю голову в плечи, отворачиваюсь. Резко охаю, когда Ливанов хватает меня за волосы. А он с видимым удовольствием наматывает их на кулак.

«Обрежу эти проклятые патлы! При первой же возможности под корень обрежу!»

Пусть после этого я не буду красивой… Да даже если уродкой стану, какая разница. Сейчас я почти жалею, что не родилась уродкой, мне даже хочется ею стать, чтобы Юрий Ливанов больше никогда в мою сторону даже не посмотрел.

Понимаю, что глупо злиться на собственные волосы за то, что стала такой легкой добычей, и всё-таки злюсь. На волосы, на себя, на Ливанова, психа конченого, на Влада за то, что не взял трубку… я злюсь на весь белый свет.

«За что мне это? Что я такого плохого сделала?»

Сразу вспоминаются слова отца: «Ты – мерзкое создание, ты достойна самого страшного наказания!»

И Ливанов словно говорит голосом моего биологического родителя:

– Ах ты мелкая сучка! Еще противиться мне будешь?! Да я тебя знаешь как накажу? Положу на колено и напополам переломлю!

Его слова оглушают, душат, растворяют во мне последнюю надежду.

Он с силой тянет мои волосы назад, дожидается, пока я вскрикну от боли, лишь потом немного ослабляет хватку. Тут боковым зрением ловлю настороженный взгляд мужчины, который затолкал меня в машину, а потом он вдруг заговаривает:

– Юрий Игнатович, вы бы полегче, девушка ведь…

– Это моя будущая жена! – Ливанов орет так, что мои барабанные перепонки грозят лопнуть. – Борис, я учу тебя, как разговаривать со своей женой? Нет? Так и ты не лезь!

Тот, кого он назвал Борисом, больше не издает ни звука. А Юрий вдруг берет и отпускает мою многострадальную шевелюру. Я потираю затылок, болезненно морщусь. Ливанов замечает это и резким басом командует водителю:

– Отъедешь еще на несколько кварталов, потом сверни в темный проулок и оба выйдите из машины. Мне нужно поговорить с моей невестой.

Потом наступают блаженные минуты, когда Юрий меня не трогает. Но их там мало, так критически мало… Вскоре машина сворачивает куда-то в подворотню.

Почти хочу закричать подручным Ливанова: «Пожалуйста, не уходите!»

Но, конечно же, не решаюсь, и они выходят, оставляя меня один на один с самым страшным кошмаром.

– Теперь поговорим! – рычит Юрий.

Заранее готовлюсь соглашаться на всё, что бы этот псих ни сказал, но он ничего не спрашивает, не требует. Резко замахивается и отвешивает мне такую сильную оплеуху, что я отшатываюсь прямо к двери и крепко бьюсь об нее головой. После этого в ушах возникает какой-то шум, и сквозь него слышу злобное шипение Ливанова:

– Это тебе за то, что из кафе со мной не пошла! Ты трахаешься с тем администратором? Поэтому он за тебя заступился?

У меня на глазах мгновенно выступают слезы, пробую языком внутреннюю поверхность щеки, возле рта чувствую солено-металлический привкус, и кожа в этом месте какая-то рваная.

– Отвечай немедленно! – басит Юрий.

– Нет… – что есть силы мотаю головой.

Он снова замахивается и бьет по той же щеке.

– А-а-а… – задыхаюсь собственным криком.

– Заткнись! – орет он и не дает мне закрыть лицо руками.

Некоторое время просто смотрит на меня, глубоко дышит в лицо своей табачной вонью. Секунда, две, три, десять – и его лицо становится спокойнее. Тут Ливанов начинает свой долгий монолог:

– Так, девочка, давай оставим эмоции и обиды… Я понимаю, ты сердишься на меня за то, что тогда тебе не поверил, наказал без вины. Но уже хватит! Я сейчас обращаюсь к той части твоего мозга, которая отвечает за здравый смысл, в тебе же есть здравый смысл, правда? У тебя два варианта: либо ты становишься такой же послушной и податливой, как и раньше, либо будешь очень сильно битой! И если раньше мое отношение казалось тебе жестоким, теперь оно покажется чудовищным! Я запру тебя в подвале и буду кормить через раз, пока ты не пойдешь на все мои условия, ясно? Тебе ясно?!

Юрий трясет меня за плечи, замахивается, чтобы отвесить очередную оплеуху. Он явно вошел во вкус, и мне делается страшно просто до тошноты.

– Пожалуйста, не надо! – кричу в истерике.

Неожиданно продиктованная панической атакой выходка действует, Юрий останавливается, всё-таки не бьет, лишь орет мне в лицо:

– Тебе ясно?!

– Ага… – киваю судорожно. – Мне всё-всё ясно! Пожалуйста, больше не надо мне ничего разъяснять!