Ллойд Джордж

Я не стану излагать парламентскую биографию Ллойд Джорджа. В его жизни не было таких крушений, как у Клемансо. Не представляет она собой и непрерывного шествия от успеха к успеху, как жизнь Пуанкаре или лорда Беркенхеда. Кривая карьеры Ллойд Джорджа вся состоит из подъемов и понижений. Пределом понижения кривой должно считать период англо-бурской войны. Ллойд Джордж занял позицию, резко враждебную войне. Он вел против нее кампанию с тем темпераментом, с той смелостью, которые всегда его отличали. Эта кампания сделала Ллойд Джорджа чрезвычайно непопулярным в Англии. Митинги его срывались, его самого избивали, чуть не избили даже его жену. В Бирмингеме разъяренная толпа осадила здание, в котором находился «пораженец», — он едва спасся бегством, переодевшись полицейским. Пораженцем Ллойд Джордж не был. Тем не менее на одном из митингов в ответ на прямой вопрос, кому он желает победы, он, помолчав, сказал глухо: «Господь Бог да защитит правое дело!..»

После окончания войны кривая быстро пошла вверх. К Ллойд Джорджу можно было бы отнести слова, сказанные Беркенхедом о Макдональде (точнее, по поводу Макдональда), который в 1917 году занимал приблизительно ту же позицию, что Ллойд Джордж восемнадцатью годами раньше: он купил пацифистские акции по самому низкому их курсу, — они бешено поднялись впоследствии. В 1906 году Кэмпбелл-Баннерман вручил Ллойд Джорджу портфель министра торговли. Еще несколько позднее он стал канцлером казначейства в кабинете Асквита и занимал этот пост много лет.

Ему удалось осуществить несколько очень серьезных социальных реформ. Высшим достижением Ллойд Джорджа был исторический бюджет 1909 года, который вызвал волнение в целом мире. Бюджет этот «перекладывал на имущие классы тяжкое бремя налогов». Теперь об этом шуме трудно вспоминать без недоумения — так изменила все наши мерки война. Достаточно сказать, что Ллойд Джордж ввел новых «революционных» налогов на 14 миллионов фунтов стерлингов в год. Сумма эта приблизительно равна стоимости для Великобритании двух дней войны и составляет менее двух процентов нынешнего английского бюджета. (За время войны Англия истратила больше денег, чем за два с половиной столетия,

предшествовавшие войне.) Но в ту пору революционный бюджет чуть не довел Англию до гражданской войны. Всем памятна борьба либеральной партии с отвергнувшей бюджет палатой лордов; отчаянная кампания Ллойд Джорджа стала мировым событием{2}

. Его огромный (хоть и грубоватый) ораторский талант сказался здесь с исключительным блеском. Речи его дышали сознанием силы, верой в право, чистейшим идеализмом — таких лошадиных порций идеализма не подносили слушателям даже ораторы первого периода Французской революции.

Лорды-тяжелодумы, упрямо защищавшие безнадежное дело, наконец сдались. Он победил. В ту пору его престиж в Европе был необычайно высок. Ллойд Джордж был признан самым выдающимся деятелем демократии, самым энергичным из борцов »а прогресс, самым ярким светочем европейской гуманной мысли. Жан Лонге находил в его речах «революционный мистицизм солдат армии Кромвеля» (это у Ллойд Джорджа революционный мистицизм!). Я хорошо помню и восторженные статьи некоторых наших газет. Бегби Гарольд, кстати, утверждает в своей нашумевшей книге, что один его друг собственными глазами видел портреты Ллойд Джорджа «на стенах мужицких изб в самых отдаленных углах России». Вот ведь: собственными глазами видел. Не знаю, продолжают ли и теперь далекие русские мужики, обсуждая последние события в парламентской истории Англии, так восхищаться идеями и личностью Ллойд Джорджа; но многие его поклонники из интеллигенции (не исключая, вероятно, и г-на Лонге) в настоящее время относятся к британскому государственному деятелю несколько холоднее, чем прежде. Мне он теперь представляется фигурой почти символической (разумеется, в гораздо меньшей мере, чем Максим Горький).

III