Лобановский

Самое же поразительное, конечно, — суждение о том, что Маслов (!) договорился (!!) с Симоняном (!!!), а Лобановский был заменён, потому что «отказался содействовать их соглашению». Даже если допустить — теоретически, конечно, — реальность этой чуши, то возникает вопрос: о чём мог быть договор между тренерами? Что, Лобановский своим присутствием на поле мог помешать достижению ничейного результата? Наоборот, он мог только поспособствовать этому, забив, скажем, ответный гол (ведь «Динамо»-то проигрывало!). Но в том-то и фокус домыслов Уилсона и Галинского: они изначально, конструируя событие «под себя», придумали, будто это «Динамо» вело в счёте, а потому, дескать, Лобановский был заменён для того, чтобы он не забил ещё один киевский гол и не нарушил тем самым «договорённость» между тренерами (по Уилсону) или (по Галинскому) чтобы киевляне достигнутый перевес могли удержать.

Проверять, как протекал матч «Спартак» — «Динамо» (Киев), Уилсон не стал, а поверил «вбросу» Галинского, поставившего всё с ног на голову. Попутно поверил англичанин и тому, кто наплёл ему о сговоре между Масловым и Симоняном, в котором якобы не пожелал участвовать Лобановский.

В Киеве Маслов проработал до 24 сентября 1970 года. Увольняли его безобразно (как и из «Торпедо» в начале 60-х годов, когда об отставке тренеру сообщила уборщица). Михаил Коман назвал это «самой позорной страницей в истории киевского “Динамо”». О принятом решении Маслову в Киеве не сказали. Когда команда отправилась на календарный матч в Москву с ЦСКА, в столицу откомандировали заместителя председателя Спорткомитета Украины Адриана Мизяка, курировавшего зимние виды спорта. В день игры Маслов сидел в своём номере гостиницы «Россия» вместе с входившим тогда в тренерский штаб Бибой, Михаилом Команом и врачом команды Сергеем Поповым. В дверь постучали. Какой-то незнакомый человек настойчиво попросил Маслова выйти на минутку в коридор. Там-то Мизяк и объявил Маслову об увольнении. В номер Маслов вернулся минут через десять. Оглядел всех и совершенно спокойно сказал Бибе: «Сходи-ка, Андрюша, в буфет и принеси коньячку, пару бутылок». После первой рюмки Маслов и сообщил им, что он уже больше не тренер «Динамо».

Установку на игру Маслов не проводил, на скамейке, естественно, не сидел, наблюдал за матчем с трибуны. После матча сел в автобус, отправлявшийся с командой в аэропорт Внуково, попрощался с футболистами и вышел из автобуса возле станции метро «Юго-Западная». Коман был поражён тем, что «такая глыба, как Маслов, может расплакаться на глазах других людей: я бы никогда не поверил, если бы сам не видел его слёзы».

Поостыв, Виктор Александрович сделал то, что исключительно редко делают тренеры, оказавшиеся в таком положении: пригласил к себе своего сменщика Александра Севидова и долго и обстоятельно рассказывал, на кого, с его точки зрения, Севидову следует опираться в работе, кто может подвести, подробно характеризовал каждого футболиста и работника команды.

Отдельно выделил игрока, которого на первых порах вроде бы «не заметил». «Там, Саша, в дубле мальчик есть один, — сказал Виктор Александрович Севидову, — игрок должен быть потрясающий. Я его не дёргал — рановато было, да и сейчас ещё время не совсем приспело. Ты тоже сразу не наседай, сбереги его для футбола. Блохин его фамилия...»

Глава 4

ЗАВЕРШЕНИЕ КАРЬЕРЫ ИГРОКА

Конфликт с Масловым и уход из «Динамо», после чего последовал вынужденный переезд сначала в Одессу, а затем в Донецк, — возможно, ключевой момент в футбольной жизни Лобановского, заставивший его совершенно иначе взглянуть на тренерскую профессию и в немалой степени подтолкнувший его к тренерству.

Вадим Николаевич Пашковский, у которого Лобановский защищал курсовой проект в Одесском политехническом институте, рассказывал, что Валерий в разговоре с ним о причинах ухода из киевского «Динамо» жёстко сказал: «Маслову нужно мясо, из которого он будет делать фарш».

Юрий Войнов, возглавлявший «Черноморец» и немедленно, как только узнал о том, что Валерий оказался ненужным «Динамо», позвавший его в команду, отмечал, что уже тогда «в нём проявился тренерский талант». Войнова привлекало то, что Лобановский «критически осмысливал события, происходившие в отечественном и мировом футболе».