Лобстер для Емели

– Не догадалась задать этот вопрос заведующей библиотеки, – смутилась я. – Но поинтересовалась, кому достался дом. И тут Лидия Карловна, которая до сих пор вела себя вежливо, взорвалась, как петарда! Не ожидала, что такая дама владеет ненормативной лексикой во всей ее красе. У Матвея есть брат Роберт, ребенок от второго брака их отца. Мать Кузнецова умерла, папа женился на другой женщине, Евгении, та родила сына. Когда Кузнецовы погибли, Роберту то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет было. Изба, наверное, отошла ему. Парень рос хулиганом. Папа мой, узнав от Матвея об очередном «художественном выступлении» Роба, в сердцах воскликнул: «Похоже, Евгения обманула Николая Петровича, не от него второй сын родился. Ну не мог у папы Матвея такой оболтус на свет появиться. И ведь все его любят, а он ведет себя безобразно. Парень без стоп-сигнала, что хочет, то и творит». Матвей принял мачеху, никогда не конфликтовал с Евгенией, а та демонстративно выражала свою любовь к пасынку: «Мотя замечательный», «Мотя самый умный», «Мотя – наша радость». Но чем слаще речи, тем меньше любви. Евгения стала требовать от Николая, чтобы он подарил избу с участком Роберту. Аргумент она использовала такой: мальчик младше Матвея, соответственно, дольше проживет, дом без хозяина не останется. То, что разница в возрасте у братьев пять-семь лет, ее не остановило.

– Гениально, – усмехнулся Степан. – Муж не догадался возразить, что смерть часто приходит и к совсем юным. У Матвея наследников пока нет, но могут появиться. Если же старший сын останется бездетным, то младший непременно унаследует имущество. И почему кандидат наук промолчал?

Я посмотрела на пирожное.

– Когда задала этот же вопрос Лидии, она объяснила, что Матвей и Галина были излишне интеллигентны. Раз Николай так решил, значит, он так решил, не надо спорить с отцом. Дом принадлежит ему. Роберт вел себя отвратительно: двоечник, хулиган, прогульщик. Младшего брата интересовали только девушки, выпивка и гулянки. И он очень хотел денег, желал получать их просто так, без усилий, чтобы с неба падали! Учиться и работать он вообще не собирался. Никогда! Лет в десять малыш начал воровать. Вытаскивал деньги у родителей, украл коробку с украшениями у мамы. С Робертом проводили беседы, ему объясняли, что брать чужое нельзя. Но как с гуся вода! Все наставления подросток пропускал мимо ушей, никогда не плакал, не признавал свою вину, с удивленным видом возражал: «Брать чужое очень плохо, так никогда не поступаю. Наверное, вор в дом влез».

Я взяла корзиночку со взбитыми сливками.

– Удивительно, но Матвей очень любил брата, всегда его защищал, говорил: «Он хороший, просто пока не научился справляться со своими желаниями». Роберт мог утащить у родителей деньги, взять, например, серебряную сахарницу и сдать ее в ломбард. Но у Матвея он никогда ничего не брал. Ни одной раритетной книги из библиотеки старшего брата не украл. Он часто оставался у Кузнецовых ночевать. А потом решил пойти учиться на актера. И Галя, и Матвей считали, что у парня есть талант. Отец оказался против. Евгения испугалась, что сын доведет его до чего-то нехорошего, и решила сделать так, чтобы Николай подарил избу младшенькому. Может, ей бы и удалось все провернуть, но тут Роб твердо сказал: «Папа, подари родовое гнездо Моте, мне оно вообще не нужно».

Я доела пирожное и завершила рассказ словами:

– Лидия уверена, что сейчас по документам Матвея живет Роберт. Он никогда не учился в вузе, не имеет диплома, но внешне они очень похожи, Роберту осталось только отрастить бороду. Что если Лидия права? Василий зачитывал нам биографию педагога. Тот получил красный диплом, поступил в аспирантуру, быстро написал кандидатскую диссертацию, защитил ее, ему прочили большое будущее, Матвей успешно преподавал в институте. По словам все той же Лидии, он не хотел пока писать докторскую диссертацию, объяснял: «В Ученом совете заседают мамонты, многие из которых с трудом наваяли кандидатскую к шестидесяти годам. Вымучили, родили текст, и теперь ощущают себя великими мудрецами. И тут я, по их пониманию юнец, у которого молоко на губах не обсохло. Кандидатом стал сразу после окончания аспирантуры! Теперь замахнулся следующую высоту взять. Завалят меня сразу! Из простой человеческой зависти так поступят! Скажут: “Вот же нахал, захотел в тридцать доктором наук стать, эдак он в сорок на звание академика замахнется. Ретив больно!” И забросают черными шарами. Подожду немного».

– Но работу он написал? – уточнил Степан.