ЛоГГ. Том 2. Амбиции

До дворца Нойе Сан-Суси они добрались в полночь. Миттермайер сразу направился прямо в кабинет канцлера, а Ройенталь возглавил захват резиденции герцога Лихтенладе. Канцлер сидел в постели, когда молодой офицер с разноцветными глазами пинком открыл дверь в его комнату и ворвался внутрь.

— Что всё это значит?! Что вы творите, низкородные болваны?! — закричал Лихтенладе на Ройенталя.

— Ваша светлость, канцлер Клаус фон Лихтенладе. Вы арестованы.

Тем, что захватило разум Лихтенладе в тот момент, было не удивление, а чувство поражения. Старик надеялся монополизировать всю силу и власть, а потом избавиться от Райнхарда одним ударом в спину, но в итоге сам пропустил удар, благодаря проницательности Оберштайна и действиям адмиралов.

— На каком основании? — спросил он.

— Вы были заказчиком неудавшегося покушения на его превосходительство маркиза Райнхарда фон Лоэнграмма.

Глаза пожилого министра широко раскрылись. Долгое мгновение он стоял, глядя в лицо Ройенталю. Затем по его худому телу пробежала дрожь, и он выплюнул:

— Идиоты. Какие доказательства у вас есть, чтобы заявлять подобный вздор? Я канцлер Империи и стою выше вас, как помощник его величества!

— И в то же время вы преступник и заговорщик, — холодно ответил Ройенталь, а потом приказал своим солдатам: — Арестовать его!

Солдаты-простолюдины грубо схватили за руки старого аристократа, человека, к которому когда-то не могли и приблизиться.

В то же время отряд под руководством Миттермайера входил в здание, где находились кабинеты канцлера и его сотрудников.

— Где имперская печать? — потребовал ответа Миттермайер у пожилого чиновника, работавшего в ночную смену. Но, хотя он и побелел как полотно, оказавшись под прицелом сразу нескольких бластеров, чиновник отказался сообщать местонахождение печати.

— На каком основании вы об этом спрашиваете? Здесь действительно находятся Комната Печати и кабинет канцлера Империи. И это не то место, куда могут вламываться посреди ночи военные, не имеющие отношения к нашей работе. Пожалуйста, уходите.

Миттермайер понял, что нужно действовать быстро, чтобы не дать выйти наружу кровожадности своих людей. Он с уважением отнёсся к мужеству старого чиновника и не хотел видеть, как ему причиняют вред. Однако это не значило, что он собирался отступить. Адмирал дал знак подчинённым, и те вошли внутрь, рассредоточились и начали обыскивать здание, бывшее до недавнего времени священным местом, куда даже главы министерств и гросс-адмиралы Империи не смели войти без разрешения. Шкафы и столы переворачивались, а важные документы, которые нельзя было выносить из комнаты, валились на пол, где их топтали подошвы военных сапог.

— Прошу вас, прекратите это! — вскричал старик. — Так вы относитесь к императорской… власти императорской семьи? Вам должно быть стыдно за себя. Такие действия недостойны подданных Империи!

— Власть императорской семьи? Кажется, я слышал об этом. Когда-то давно она у них была, — сказал Миттермайер. — Но, в конечном счёте, это сила даёт власти смысл, а не наоборот. Просто оглянитесь — и, думаю, вы сами всё поймёте.

Один из солдат завопил от радости, держа в руках маленькую шкатулку. Её бока и крышка были причудливо изукрашены.

— Это она! Я нашёл её!

Старый чиновник с криком рванулся к нему и попытался выхватить шкатулку, но сам оказался сбит с ног другими солдатами. Верный своему долгу старик пополз вперёд, марая пол кровью из рассечённого лба.

«Так это и есть имперская печать?» — подумал Миттермайер, открыв шкатулку и, не чувствуя особого волнения, посмотрел на лежащую внутри на пурпурном бархате золотую печать. Двуглавый орёл, в форме которого была выполнена ручка печати, смотрел на него в ответ, словно живое существо.

Адмирал негромко рассмеялся, а потом взглянул на пожилого человека, распластавшегося на полу, и приказал вызвать врача.

Для столицы Империи Одина гражданская война началась и закончилась захватом власти адмиралами Райнхарда.

Дочь графа Мариендорфа Хильда уже легла в постель, когда всё началось, но, как только ей сообщили о беспорядках в городе, она накинула халат поверх ночной рубашки и вышла на балкон своего особняка.

Оттуда она и услышала все звуки короткой войны: громкие и тихие, сильные и слабые — симфонию, рождаемую для неё ночным ветерком.

Пока она стояла на балконе, к ней подошёл кто-то из слуг и испуганно спросил:

— Откуда они взялись, госпожа?

— Армии не выскакивают из-под земли просто так, — ответила она. — Помимо маркиза Лоэнграмма ни у кого нет такого многочисленного войска.

Подставив свои короткие волосы робким ласкам ночного ветерка, Хильда продолжила, словно разговаривая сама с собой:

— Похоже, впереди нас ждут весьма яркие времена. Конечно, всё вокруг немного сойдёт с ума, но я всё равно предпочту это застою.

III

…Это был сон?

Райнхард огляделся. В комнате было темно, холодно и тихо. Кроме него, в ней был лишь Кирхайс, лежащий в капсуле из особого стекла, и сухой прохладный воздух. Его друг не двигался, не говорил, не дышал.