ЛоГГ. Том 3. Стойкость

Хильда была не единственной, кто критически относился к идее вторжения. Вольфганг Миттермайер и Оскар фон Ройенталь, прозванные «Двойной Звездой», придерживались того же мнения. Хотя поначалу они были разочарованы тем, что кому-то другому поручили эту миссию, это сожаление быстро превратилось в шокированное неверие, когда они узнали, что весь план операции изначально исходил от инспектора Научно-технического отдела Шафта. Было совершенно очевидно, что тем руководили лишь личные мотивы.

Однажды ночью, в клубе для высокопоставленных офицеров, они вдвоём пили кофе и играли в покер в отдельной комнате. При этом они на все лады ругали Шафта.

— Даже если он

и придумал какую-то новую тактическую теорию, то всё равно глупо думать, что это повод настаивать на атаке. Это мумеи-но-ши, позорно предлагать такое командующему, — жёстко сказал волевой и честный Миттермайер, критикуя Шафта.

«Мумеи-но-ши», древнекитайский термин, означающий «напрасная жертва 2500 солдат», обычно использовался для описания беззаконных войн, не имеющих высокой цели, и был самым резким из терминов для критики войны.

Кемпфф был назначен командовать операцией, и Миттермайер сдерживался от публичного высказывания своего мнения. Во-первых, дело уже вышло за рамки того, когда допустима критика, а во-вторых, он не хотел, чтобы люди подумали, будто он завидует возможным успехам Кемпффа. Так что он сказал одному лишь Ройенталю:

— Конечно, рано или поздно мы должны разгромить Союз, но нынешняя затея бессмысленная и ненужная. Для государства вредно устраивать мобилизацию без особой нужды и становиться заносчивым только из-за своей военной мощи.

На поле боя Миттермайер был храбрым командиром — настолько, что заработал прозвище «Ураганный Волк» — но это отнюдь не означало, что он был агрессивен. Напротив, он был очень далёк от того, чтобы совершать бессмысленные акты жестокости или излишне гордиться военной силой.

— Если бы Зигфрид Кирхайс был жив, уверен, он смог бы отговорить герцога Лоэнграмма от этого, — со вздохом добавил Миттермайер.

Все любили этого рыжего парня. Он был до крайности самоотверженным, и его смерть стала ударом для многих. С течением времени горе и шок приуменьшились, но чувство утраты только углубилось. Всем, кто знал его лично, казалось, что в их сердцах возникло пустое место.

«И если уж даже я чувствую это, то насколько же хуже приходится герцогу Лоэнграмму?» — подумал Миттермайер, не в силах сдержать сочувствия.

Он и его друг и коллега Оскар фон Ройенталь познакомились с Райнхардом четыре года назад. В то время будущему главнокомандующему было восемнадцать, и он служил в должности коммодора. Двадцатишестилетний Миттермайер и двадцатисемилетний Ройенталь были капитанами 1-го ранга, а Зигфрид Кирхайс, тенью следовавший за Райнхардом, ещё не поднялся выше капитана 3-го ранга.

Райнхард в то время ещё не вошёл в ряды высшей знати вместе с новой фамилией, а носил свою прежнюю фамилию фон Мюзель. Он только что вернулся из звёздного региона Флота Вана, где захватил в плен офицеров Союза, и солдаты почувствовали лёгкое потрясение, увидев его. Он был невероятно красивым молодым человеком, на спине которого вполне уместно смотрелись бы белые крылья. Но при этом все подспудно чувствовали, что во взгляде его пронзительных голубых глаз больше напора, чем доброты, больше ума, чем невинности и больше резкости, чем дружелюбия.

— Что думаешь? — спросил тогда Миттермайер. — Об этом белобрысом отродье или как называют его старшие офицеры?

— Это прозвище уже устарело, — ответил Ройенталь. — Не стоит путать тигрёнка и кота. Этот наверняка скоро вырастет в тигра. Он действительно младший брат наложницы императора, но враги бы не стали проигрывать ему только из-за этого.

Миттермайер решительным кивком выразил согласие с этими словами. Молодого человека по имени Райнхард фон Мюзель в то время сильно недооценивали. Одной из причин этого было то, что его старшая сестра Аннерозе являлась наложницей императора, что заставляло многих думать, будто Райнхард достиг всего лишь благодаря ей. Другой причиной, немного странной, было то, что за прекрасной внешностью мало кто видел его подлинный характер. Люди обычно считали, что острый ум плохо сочетается с внешней красотой. Кроме того, сама мысль о том, что Райнхард мог продвинуться так высоко за счёт собственных талантов, была неприятна для завистливых аристократов, и они хотели верить, что незаслуженно подниматься наверх ему помогает влияние сестры.

Поскольку Ройенталю и Миттермайеру с самого начала удалось точно распознать способности Райнхарда, они впоследствии никогда не удивлялись тому, скольких новых успехов добился «белобрысый щенок» и сколько повышений он получил. Но даже им потребовалось время, чтобы понять истинную ценность Зигфрида Кирхайса. Тот всегда держался на шаг позади Райнхарда, но присутствие этого рыжего здоровяка терялось за блеском Райнхарда, несмотря на то, что и сам он был весьма ярок.