ЛоГГ. Том 3. Стойкость

Его дыхание и пульс ускорились, а давление поднялось. Количество адреналина в крови тоже явно возрастало. Юноша ощущал сильный жар в голове, как снаружи, так и внутри черепа. Сердце и желудок, казалось, стремились разбежаться в разные стороны. В каналах внутреннего уха гремел протестующий гимн. Потребовалось более двадцати секунд, чтобы эти фанфары утихли. Тогда его равновесие и чувство баланса наконец восстановились.

Юлиан глубоко вдохнул и смог, наконец, разобраться в окружающей обстановке.

Он находился посреди зоны боевых действий. И, поскольку обе стороны отчаянно пытались захватить этот участок пространства, в вечной ночи космоса то и дело возникали вспышки света, но темнота тут же поглощала их.

Одна картина привлекла взгляд Юлиана: дружественный корабль-носитель получил удар как раз в тот момент, когда собирался выпустить спартанцев, и в результате взорвался вместе с ними. Шар света раздулся и лопнул, ничего не оставив после себя.

По спине Юлиана пробежал холодок. Он подумал о том, как же ему повезло, что его не сбили сразу же, как он вылетел в космос, и почувствовал благодарность к тем, кто производил расчёты запуска.

Истребитель Юлиана мчался теперь сквозь пространство, наполненное лишь смертью и разрушением. Совсем рядом огромный сильно повреждённый линкор продолжал обрушивать на врага выстрелы всех оставшихся орудий, несмотря на то, что сам находился на краю гибели. Разбрасывая остатки энергии, мимо проплыл разбитый крейсер, потерявший управление. Со всех сторон темноту пронзали лучи света, ракеты прокладывали путь к целям через поле боя, а взрывающиеся корабли были похожи на вспыхивающие и быстро гаснущие звёзды. Но всё это происходило бесшумно. Если бы здесь существовал звук, то от рёва разрывались бы барабанные перепонки, а безумие навеки взяло бы в плен каждого, кто это услышал.

Неожиданно в поле зрения Юлиана возникла валькирия — имперский одноместный истребитель. Сердце юноши пропустило удар. Вражеский истребитель двигался так быстро, что к тому времени, как Юлиан выстрелил, тот уже исчез.

Его повороты были настолько острыми, а движения настолько быстрыми и дикими, что трудно было поверить, что это не живое существо. Кто бы ни пилотировал ту валькирию, это наверняка был опытный ветеран. Юлиану как наяву представились глаза этого солдата, горящие жаждой убийства и уверенностью в победе при виде неопытного противника. Однако пока юноша обдумывал эту мысль, его руки продолжали жить собственной жизнью, выполняя необходимые действия. Спартанец ответил на них столь резким движением, что казалось, его каркас вот-вот не выдержит. Резкая смена траектории вызвала тошноту, но всё же Юлиан увидел, как выпущенный по нему заряд проходит мимо.

Неужели это было простой удачей? Но как ещё это можно было назвать? Юлиан только что впервые в жизни уклонился от выстрела, сделанного куда более опытным пилотом.

Тело под скафандром покрылось гусиной кожей. Но расслабляться было не время. Нужно было внимательно следить за перемещениями врага на главном экране, считывать поступающие данные одновременно с нескольких дополнительных экранов, а также «с максимальной эффективностью подрывать вражеские силы», как советовали инструкции.

«Легко сказать!» — подумал Юлиан. О чём думали инженеры, создававшие спартанца, и составители технических инструкций — что у пилотов фасеточные глаза, как у насекомых? Следят ли остальные пилоты, включая и пилотов валькирий, если на то пошло, за выполнением всех этих чрезмерных требований? И если это действительно так, то каким образом у них хватало времени думать о боевой задаче?

Юлиан ускользнул от очередного выстрела вражеской валькирии, и её пилот, ещё больше возжаждав крови, пошёл на очередной заход. Лучи света пронзили пространство своими белоснежными клыками. Но и в этот раз попадания не было. Противник промахнулся… или это Юлиан уклонился?

Юлиан, насколько это было возможно, старался избегать движения по прямой. Рывок вверх, рывок вниз. Представить себе пустоту в виде невидимой изогнутой поверхности и пройти по её кромке как можно быстрее. Хотя Юлиан и сам в точности не знал, куда полетит, зато его действия сбивали с толку противника. Истребители прошли совсем близко, едва не касаясь друг друга, а в следующий миг закончивший разворот спартанец Юлиана оказался под противником, и юный пилот нажал на спуск своей нейтронной пушки.

«Прямое попадание? Правда?! Да, точно!»

Вечная ночь озарилась очередной вспышкой, затопившей поле зрения. Фрагменты уничтоженной валькирии разбросало в стороны, и теперь они сверкали отражённым светом, превратив уголок пространства в калейдоскоп радужных оттенков.

Юлиан Минц только что отправил на тот свет своего первого врага. Скорее всего, тот пилот был воином, прошедшим множество сражений и забравшим жизни многих его товарищей. И наверняка он даже представить себе не мог, что его жизнь будет оборвана вчерашним ребёнком, вступившим в свой первый бой.