ЛоГГ. Том 4. Военная хитрость

Если бы кто-нибудь другой заговорил с ним так, Рубинский, возможно, вонзил бы в него кинжал прямо здесь и сейчас. Но Адриан Рубинский был невозмутим. Чёрный Лис Феззана поставил бокал на край стола и ладонью погладил свой острый подбородок.

— То есть, ты согласен с герцогом Лоэнграммом, что со мной сложнее иметь дело, чем с Болтеком. Я польщён.

— Не думал, что ты будешь так превозносить себя.

Тон Руперта Кессельринга изменился с обидчивого на вульгарный. Судя по выражению его узкого лица, он сбросил маску любезности, и оно стало ядовито-пунцовым, отражая всю мучительную ненависть, кипевшую в нём. Если бы Кессельринг был робким человеком, он не смог бы посмотреть Рубинскому в глаза. Что в одном, что в другом, нашли своё выражение худшие человеческие эмоции, и, казалось, идёт какой-то химический процесс по превращению их во что-то ещё более темное. Улыбаясь, он потянулся к карману пиджака и что-то медленно и осторожно оттуда достал. В руке Руперта Кессельринга оказался бластер, а дуло было направлено на Рубинского. Правитель одарил его презрительным взглядом.

— Честно говоря, я не ожидал. Когда мертвец воздаёт себе похвалы, это не особо нормально, согласен?

— Понятно, как выпал шанс, ты решил показать свои клыки? — казалось, что Рубинского это даже впечатлило. — Ну, ты, конечно, молодец, что решил воспользоваться возможностью, но давай не будем забегать вперёд, ладно?

— Ты думал, что даже если дашь мне возможность что-то сделать, то всё равно не будет смысла менять изначальный план, не так ли, ваше превосходительство правитель? Ты бы наверняка потом сказал, что успех полностью зависел от того, как ты реагировал в процессе.

— Может и так, но уж точно не было никакой необходимости самому марать руки, Руперт.

Пунцовое лицо молодого советника побагровело, когда его назвали по имени. Его гнев и дискомфорт заставляли каждую вену на его лице пульсировать. Он сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться. Казалось, что слова, которые он хотел бросить в отместку своему жестокому отцу, застряли у него в горле.

— Так или иначе, я свергну этого идиота Болтека. Но сперва, чтобы стать правителем Феззана, мне нужно убрать с дороги тебя. Ты живёшь, чтобы обманывать других людей. Если я покончу с тобой здесь и сейчас, не только мне станет легче, — весь Феззан вздохнет с облегчением.

Он рассчитывал захватить Рубинского и передать его имперскому флоту, однако Кессельринг не был нужен герцогу фон Лоэнграмму, ведь у него в руках имелся Болтек. С ним, как и с Рубинским, скорее будут обращаться как с предателями и поступят соответственно. Он хотел встать во главе народа Феззана и привести его к возрождению. Поэтому существование Рубинского, который был более популярен, чем он, могло ему помешать. Когда он пришёл к такому умозаключению, он уже твердо решил, что будет руководствоваться лишь личными интересами, а потому его окончательно поглотила ненависть к собственному отцу.

— Но, Руперт…

— Заткнись! Не смей назвать меня по имени.

Рубинский спокойно закинул ногу на ногу и обратил свой лишённый эмоций взгляд на свою плоть и кровь.

— Я твой отец. Будет правильно, если ты позволишь своему отцу называть тебя по имени.

— Отец, значит…

Руперт Кессельринг едва не подавился на этом слове. Он откашлялся и прочистил горло.

— Отец? Если ты говоришь слово «отец», тогда почему же ты не…

Буря эмоций, яростно клокотавшая у него внутри, не позволила ему договорить. Молодой советник правителя приготовился нажать курок своего бластера.

Но в этот момент зеркало на стене издало резкий звук, напоминающий хруст, и разлетелось вдребезги, разбрасывая повсюду осколки. Удивлённый Руперт Кессельринг обернулся. Три луча света вырвались из облака разлетающихся осколков и пронзили его тело.

Всё ещё сжимая в руке бластер, Руперт Кессельринг исполнил короткий, но яростный танец агонии. Мгновение спустя он упал на пол и замер.

— Похоже, ты меня немного недооценил, Руперт.

Рубинский встал с дивана и посмотрел на своего сына сверху вниз, не впечатлённый, но слегка задумчивый.

— Я знал, что ты собираешься меня убить. Ты ведь пришёл сюда именно за этим, не так ли? Поэтому я подготовился.

— Но как?..

— Я всегда говорил, что ты слишком наивный. Ты действительно думал, что Доминик на твоей стороне?

— Эта шлюха!

От Руперта потребовалось колоссальное усилие, чтобы процедить это оскорбление. Но он уже слабо различал цвета, всё вокруг тускнело, и несколько размытых фигур, вышедших из пространства за стеклом, казались ему жителями какой-то сказочной страны, что скрывалась за ним. Они наблюдали из-за одностороннего стекла, ожидая момента, когда правителю понадобится защита. Руперт совершил ошибку: он начал сражение на территории своего отца.

— Ты взял от меня лишь худшее. Если бы ты немного поумерил свои амбиции и жадность, быть может, я передал бы тебе свою должность и власть на смертном одре. Ты знал это, но не умел ждать.

Злоба ещё слабо светилась в глазах молодого человека.

— Никогда не думал, что дождусь от тебя хоть чего-нибудь.