Читаем Логике научного исследования полностью

*1Если принять терминологию, которую я впервые ввел в моей статье: Popper K. R.A Set of Independent Axioms for Probability // Mind, 1938, vol. 47, N 186, p. 275-277, то перед словами «логическая вероятность» везде (как это сделано в разделе

34 и след.) следует вставлять слово «абсолютная» (в противоположность «относительной», или «условной», логической ве-

роятности); см. Приложения *II, *IV и *1Х.

248

ными, то, как правило, их успех заключается не в том, что наше сомнение столь же велико, как и

их предполагаемая логическая невероятность: поскольку мы считаем, что такие пророчества вообще

неподкреп-ляемы, мы в таких случаях, основываясь на низкой степени подкрепля-емости, делаем вы-

вод об их низкой степени проверяемости.

Если теперь мы сравним эти мои представления с теми, которые неявно содержатся в (индуктив-

ной) вероятностной логике, то получим поистине примечательный результат. Согласно моей точке

зрения, под-крепляемость некоторой теории, а также степень подкрепления теории, действительно

выдержавшей строгие проверки, находятся, так сказать*2, в обратном отношении к логической веро-

ятности этой теории, так как и подкрепляемость, и степень подкрепления возрастают с ростом степе-

ни проверяемости и простоты теории. Однако из вероятностной логики вытекает прямо противопо-

ложная точка зрения.Ее защитники считают, что вероятность гипотез возрастает прямо пропорцио-

нальноих логической вероятности, при этом несомненно, что понятие «вероятность гипотез» они ис-

пользуютдля обозначения того же самого, что я имею в виду под «степенью подкрепления»*3.

2В тексте я употребил выражение «так сказать»: сделано это потому, что я действительно не верю в численные (абсо-

лютные) логические вероятности. Поэтому во время написания этого текста я колебался между мнением о том, что степень

подкрепляемости является дополнительнойпо отношению к (абсолютной) логической вероятности, и мнением о том, что

она обратно пропорциональна ей. Иными словами, я колебался между определением C(g),то есть степени подкрепления, или как: C(g)= l-P(g),

которое делает подкрепляемость равной содержанию теории,или как: C(g) = l/P(g),где P(g)является

абсолютной логической вероятностью g.В действительности оба эти способа определения могут быть приняты, и они ведут

к указанным следствиям, то есть оба способа определения кажутся вполне удовлетворительными с точки зрения интуиции.

Может быть, этот факт объясняет мои колебания. Вместе с тем имеются веские соображения в пользу первого метода или

применения логарифмической шкалы для второго метода (см. Приложение *1Х).

*3В последних строчках этого абзаца, особенно в выделенном курсивом утверждении (которое не было закурсивлено в

первоначальном тексте), содержится решающий пункт моей критики вероятностной теории индукции. Эту критику можно

суммировать следующим образом.

Нам нужны простыегипотезы - гипотезы с высоким содержаниеми высокой степенью

проверяемости.Они являются

также хорошо подкрепляемымигипотезами, так как степень подкрепления гипотезы зависит главным образом от строгости

проверок и, следовательно, от ее проверяемости. Теперь мы знаем, что проверяемость есть то же самое, что высокая (абсо-

лютная) логическая невероятностьили низкая (абсолютная) логическая вероятность.

Если две гипотезы Ai и h%сравнимы по своему содержанию и, следовательно, по их (абсолютной) логической вероят-

ности, то имеет место следующее: пусть (абсолютная) логическая вероятность Ai меньше вероятности кг.Тогда для любого

свидетельства е(относительная) логическая вероятность Ai при данном еникогда не превзойдет вероятности кгпри е.Та-

ким образом, лучше проверяемая и лучше подкрепляемая гипотеза никогда не может получить более высокую вероятность

при данном свидетельстве, чем хуже проверяемая гипотеза.

Отсюда следует, что степень подкрепления не является тем

же самым, что и вероятность.

Это центральный пункт моего понимания данной проблемы. Последующие замечания в тексте лишь выводят из него

следствия: если вы дорожите высокой вероятностью, вы должны говорить очень мало или, еще лучше, вообще ничего не го-

ворить — действительно, тавтологии всегда имеют высшую степень вероятности.

249

Среди тех, кто рассуждает подобным образом, находится Кейнс, который использует выражение

«априорная вероятность» для обозначения того, что я называю «логической вероятностью». (См.


45

примечание 1 в разделе 34.) Он высказывает совершенно верное замечание1 по поводу «обобщения»

g(то есть гипотезы) с «условием», или антецедентом, ф и «заключением», или консеквентом, f.«Чем

Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия
Философия

Доступно и четко излагаются основные положения системы философского знания, раскрываются мировоззренческое, теоретическое и методологическое значение философии, основные исторические этапы и направления ее развития от античности до наших дней. Отдельные разделы посвящены основам философского понимания мира, социальной философии (предмет, история и анализ основных вопросов общественного развития), а также философской антропологии. По сравнению с первым изданием (М.: Юристъ. 1997) включена глава, раскрывающая реакцию так называемого нового идеализма на классическую немецкую философию и позитивизм, расширены главы, в которых излагаются актуальные проблемы современной философской мысли, философские вопросы информатики, а также современные проблемы философской антропологии.Адресован студентам и аспирантам вузов и научных учреждений.2-е издание, исправленное и дополненное.

Владимир Николаевич Лавриненко

Философия / Образование и наука
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука