Логово

Не без проблем успокоив Машу и велев ей бежать в медицинский отсек, где были полковник, майор, Воробьев, Паша-дозиметрист и сапер Юрий, Малютин двинулся в сторону источника грохота.

Полковник высунулся из медицинского отсека, на ходу надевая свою кепку камуфляжной раскраски.

– Что за шум?

Девушка пробежала мимо Бунчука, едва не сбив того с ног.

– Где-то рухнула стена, – объяснил Малютин. – Поднимайте всех! Это они!

Грешным делом он подумал, что хорошо было бы забежать за Машей и за собой закрыть дверь. Но это означало бы, что остальные окажутся наедине с теми, кто прорвался в подвал.

Бунчук, Токарев и трое бойцов – все вооруженные – между тем выбежали из медотсека. Больше никого не было видно. Малютин вспомнил, что остальные солдаты кучковались между двумя рядами нар: сдвинули вместе стулья и лавки и натянули найденный там же брезент. Такая эрзац-палатка хорошо защищала от сквозняков, поэтому они и выбрали это место. Там бойцы развели костер, и на все попытки вытащить их оттуда отвечали так, будто были уже готовы к открытому бунту. А вот то, что их палатка загораживала обзор и что из нее будет не так просто выбраться в спешке, они как-то не подумали.

Какое-то движение привлекло его внимание. В отблесках двух костров, которые разожгли солдаты, чтобы разогнать темноту, Малютину померещились длинные изгибающиеся тени. Все сокровища мира отдал бы он сейчас за свой карабин.

Но он не успел запастись оружием, пока была возможность. Сейчас уже было поздно.

Прозвучали первые выстрелы. Похоже, Воробьев тоже заметил странные тени, которые стелились вдоль восточной стены.

Малютин понимал, что ему – безоружному – там делать нечего, и свернул к оставшимся здесь солдатам. У них были автоматы.

Николай поднял глаза и остолбенел. Прыгая по деревянным нарам, как обезьяны, к импровизированной палатке приближались три твари. Еще несколько отделились от другой стены и шли напрямик к людям.

Тут же по мутантам начали стрелять.

– Жрите, сукины дети!

Малютин увидел Воробьева, а секунду спустя тот куда-то пропал.

Затем он увидел, как прыгнувшая сверху тварь вгрызлась кому-то – похоже, Павлу – в шею. Дозиметрист упал, придавленный ее весом.

Дико верещала Маша, запершаяся в медицинском блоке на защелку.

Брезент, закрывавший «палатку», упал. Раздался чей-то испуганный вопль и треск одиночных выстрелов с разных сторон, будто отряд был уже окружен.

Один из костров погас: то ли его затоптали, то ли кто-то в него свалился. Стало почти темно.

Малютин видел, что майор и полковник уже пятятся назад к западной стене, на ходу разряжая обойму за обоймой одиночными. Застрочил автомат, но быстро замолчал.

Стрельба в другом конце тоже утихла. Только Маша продолжала кричать.

Ученый поднял голову, повинуясь странному первобытному чувству. В этот момент что-то черное пролетело в шаге от него, рухнув с верхнего яруса нар, к которым он стоял почти вплотную. Страшный удар в плечо заставил Николая потерять равновесие. Последнее, что он увидел, был приближающийся бетонный пол. А потом вокруг стало темно.

***

Он не смог бы сказать точно, сколько пролежал без сознания.

Возможно, долго, потому что ему ужасно хотелось пить и в туалет. Во рту стоял привкус крови, отдающий металлом. Прокушенный язык зверски болел.

Потом Николай понял, что лежит не на полу, а на чем-то пружинистом, как матрас. И это заставило его немного успокоиться – вряд ли они положили бы его на кровать.

Правда, пошевелить руками Малютин не мог. Сначала он подумал на наручники, но, похоже, руки были скручены чем-то жестким, похожим на проволоку. Кожа сильно болела в местах соприкосновения с колючим металлом.

Еще Николай понял, что он не один. В полумраке комнаты, освещаемой слабым светом, находился кто-то еще, и этот кто-то стоял рядом с кроватью.

Малютин попытался приглядеться, проклиная себя за то, что в свое время не скорректировал легкую близорукость упражнениями или операцией.

На столе стоял походный фонарь, показавшийся Николаю смутно знакомым. Слабый свет его желто-белых лучей едва разгонял темноту в одной части комнаты. Но кое-что все-таки можно было разглядеть.

Это был Бунчук.

«Какого черта он всегда ходит в этой кепке?» Почему-то у Николая полковник ассоциировался с актером Булдаковым из старого фильма «Особенности национальной охоты».

«Но почему он ничего не говорит, а просто смотрит – пристально, чуть покачивая головой. Какого хрена?»

– Товарищ генерал, – с трудом выговорил Малютин, заметив, что путается в званиях. – Вы в порядке?

«Крепко, до боли зажмуриться. Потом открыть глаза и поморгать. Потом прищуриться». Это всегда помогало ему разглядеть предметы – даже при слабом освещении.