Логово (СИ)

Из Томска до Каинска с кухтеринскими «дальнобоями» ехал уже с «паЧпортом», каковой успешно скоммуниздил в Красноярске, не поверите — из того же самого номера гостиницы, где грабанул шайку шулеров. Периодически мониторя открытые в «интересных точках» данной реальности порталы отметил, что в «шулерский» номер вселились трое приличных мужчин, спешащих на прииски в Иркутской губернии. Выждал момент и провёл в багаже путешественников «шмон», присвоив документы удостоверяющие личность Махоньского Андрея Пантелеймоновича, из мещан, тридцати двух годочков от роду, уроженца славного города Ярославля. Он из троицы более на меня походил внешне, вот и не повезло Андрей Пантелеймонычу. Конспирации ради пришлось чемоданы путников вытащить, картинно разбросать вещи и стырить, всё той же конспирации ради, трость и несколько рубашек, чтоб расследующие дело сыскари думали про ограбление, что спугнул кто-то воришек, не успевших всё забрать. Там и делов то по инсценировке — всего ничего, бумаги в карман положил и ломиком, тем самым что двух томских мазуриков упокоил, расколотил окно да заорал дурным голосом: «Бежим, Васька, полиция»! И был таков…

В Каинске пригодились бумаги Махоньского, уже от его имени нанимал экипаж и трясся на перекладных сперва до Омска, а потом до Оренбурга, где и сподобился пересесть наконец то на «чугунку».

В первопрестольную прибыл вымотанный дорогой и на время отбросил мысль о создании Всемирной Сети, отлёживаясь в «меблированных нумерах госпожи Судаковой». Бог весть кто такая мадам Судакова, имел дело с расторопным управляющим, классическим «манагером» последней четверти века девятнадцатого Тимофеем Исидоровичем Прокудиным которому и проплатил отдельный нУмер на две недели вперёд, заодно расспросив как тут «насчёт барышень». Услужливый Тимофей построжал правой половиной лица, левой же продолжая угодливо скалиться.

— Так что можно, господин Махоньский, позвольте-с адрес на карточке. Совсем рядом-с, через три дома-с.

— Вот что, любезный, я по бардакам не ходок, предпочитаю на своей территории похоть тешить, благо, гляжу, засов надёжный — не ворвутся в самый интимный момент «братья» продажной девки, не начнут полицией стращать да компенсации требовать за порушенную девичью честь.

— Как можно, — искренне, не наигранно возмутился Тимофей, — у нас приличный дом и жульё знает каковы кулачищи у Степана.

Умеют в этом времени нагружать работников — Степан и функционал дворника исполняет и за охранника, плюс командует несколькими «гаврошами», бегающими квартирантам за папиросами и прочей мелочёвкой до лавки. Ну и наградные принимает, ежели приличную даму к себе приводишь, или, скажем, поздно ночью пьяный вернулся, а ворота закрыты. А кулаки, действительно здоровенные, с такими даже слесарь-интеллигент Полесов не стал бы шутить, за пару часов починил бы злосчастные ворота. Наверняка дворник стучит околоточному на «контингент», только бумаги у меня в порядке да и долго в первопрестольной задерживаться не собираюсь — отстрою в Москве и окрестностях старой столицы несколько сотен точек перехода, да и погоню далее, до Питера. А что дальше делать — вопрос вопросов. Понятно, что историю попробую «сдвинуть» на более благоприятную для Отечества «колею». Но как вживаться в здешнее общество? Попытка прислониться к староверам, ради чего и подзадержался в Москве, с треском провалилась. Ну что я могу знать о истинной вере? Могу правильно перекреститься двумя перстами, знаю — «в трёх перстах сидит Кика бес», про боярыню Морозову в курсе. Но то боярыня, а до фабрикантов допущен не был, только лишь с доверенными лицами династии Морозовых пообщался и понял — хитрожопые старообрядцы меня насквозь видят, аки жулика. К Рябушинским даже не пошёл. Не прокатила легенда про юношу из сибирского скита, уехавшего в Америку и там составившего некоторый капитал, в Техасе покупая-продавая нефтяные скважины и даже знакомого шапочно с самим Рокфеллером.