Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Книга Евсея Цейтлина «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти» впервые была издана почти 15 лет назад. Она выдержала три издания по‐русски, выходила в литовском и немецком переводах. О ней писали известные критики, писатели, поэты, публицисты: Анатолий Либерман, Дина Рубина, Борис Кушнер, Лев Аннинский, Семен Ицкович, Виктор Кривулин, Ванкарем Никифорович, дважды о ней обстоятельно и тонко писал Владимир Порудоминский, писали другие. Казалось бы, добавить нечего. Но подлинное произведение искусства неисчерпаемо. Перечитывая книгу Цейтлина, я каждый раз нахожу в ней новые глубины, видимо, благодаря иному настрою моих доминант.

Должен пояснить содержание этого термина, все еще мало распространенного. В научный обиход его ввел почти 90 лет назад выдающийся физиолог Алексей Алексеевич Ухтомский. Ему удалось объяснить странные реакции нервной системы животных при некоторых опытах, которые ставили ученых в тупик. Самцу лягушки в момент совокупления отрезают задние конечности, на что животное реагирует… усилением половой активности. Экспериментатор вводит иглу в мозговой центр собаки, заведующий двигательным аппаратом. Животное незадолго до опыта было накормлено, у него переполнен желудок, и вместо того, чтобы рвануться с места и бежать, собака приседает на задние лапы и с видимым удовольствием испражняется. В классическую теорию рефлексов такие опыты не укладывались. Ухтомский объяснил непонятные явления тем, что между нервными центрами, ответственными за разные функции организма, имеется связь, своего рода каналы, по которым раздражения, воздействующие на какой‐либо центр, перетекает в тот, который ответственен за отправление функции, доминирующей

в данный момент. Оказалось, что в неадекватности реакций есть глубокий приспособительный смысл. Организм подвергается множеству воздействий одновременно. Если бы на каждое из них он реагировал адекватно, то его бы просто разорвало. Нервная система действует как единое целое, беспорядочные воздействия упорядочиваются и переправляются в доминирующий центр, усиливая подконтрольную ему функцию и тормозя остальные.

В течение многих лет Ухтомский активно развивал свою теорию. Его работы публиковались в ведущих научных изданиях, он удостаивался почетных наград, в том числе наивысшей в то время премии имени В. И. Ленина, стал академиком. Посмертное собрание его научных трудов составило шесть увесистых томов. Однако такова была только часть его деятельности. И, возможно, не самая для него главная. Ибо нервная система и поведение животных его интересовали лишь постольку, поскольку они открывали путь к познанию поведения человека, его взаимоотношения с миром и другими людьми.

Суть морально‐философского учения Ухтомского, изложенного в его письмах к ученикам, состоит в том, что «человек подходит к миру и людям всегда через посредство своих доминант». «Мы можем воспринимать лишь то и тех, к чему и к кому подготовлены наши доминанты, т. е. наше поведение. Бесценные вещи и бесценные области нашего бытия проходят мимо наших ушей и наших глаз, если не подготовлены уши, чтобы слышать, и не подготовлены глаза, чтобы видеть, т. е. если наша деятельность и поведение направлены сейчас в другие стороны

<…>.Человек видит в мире и в людях предопределенное своею деятельностью, т. е. так или иначе самого себя. И в этом может быть величайшее его наказание! Тут зачатки „аутизма“ [отгороженности от мира, погруженности в самого себя] типичных кабинетных ученых, самозамкнутых философов, самодовольных натур; тут же зачатки систематического бреда параноика с его уверенностью, что его кто‐то преследует, им все заняты и что он ужасно велик».

Иначе говоря, наши представления о мире, в соответствии с которыми мы живем и действуем, сформированы нашими доминантами. Они отражают наш душевный настрой, наши пристрастия, предрассудки, а не окружающий мир, как он есть. Другой человек те же самые события и обстоятельства воспринимает совершенно иначе, чем я. Ухтомский демонстрировал эти положения примерами из истории, искусства, литературы. Особенно часто он обращался к произведениям Достоевского, указывая, например, что все Карамазовы обитали в одном и том же замкнутом мире, но воспринимали его и действовали в нем совершенно по‐разному.