Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Общественным обвинителем выступал известный хирург Куприянов — сухой, строгий человек в генеральском мундире.

Допрашивали многих свидетелей, среди них — министра здравоохранения Митерева. Обвинение сводилось к тому, что Клюева и Роскин «привлекли к себе внимание американской разведки и оказались несостоятельными перед ее натиском». Конкретно их обвиняли в том, что они, во‐первых, поощряли всевозможные публикации о своем препарате в широкой печати, создавая себе рекламу; что они, во‐вторых, позволяли американцам посещать лабораторию, принимали их дома, принимали от них подарки («продались за авторучку»), пили с ними за здоровье «миллионщиков» (такие гонорары якобы им обещали), и, в‐третьих, что наиболее важно для нашей темы, дали «американскому наймиту» Парину материалы, раскрывающие технологию изготовления КР, которые он увез в Америку.

Это короткое и как бы вскользь брошенное замечание объяснило нам внезапное исчезновение Василия Васильевича, которого все знали как академика‐секретаря медицинской академии.

Защищались обвиняемые очень смело и темпераментно. Они утверждали, что допускали широкую публикацию материалов не в целях саморекламы, а для защиты отечественного приоритета; что никаких секретов американцам не раскрывали, что в материалах, переданных Парину, технология не раскрывалась; кроме того, обнародование этих материалов в Америке было санкционировано министерством здравоохранения. Доклад Парина на эту тему рассматривался как ответный жест на раскрытие американцами секрета изготовления стрептомицина. Полагали, что, получив некоторые сведения о КР, американцы познакомят наших ученых с другими своими достижениями.

На прямой вопрос Митереву, был ли он в курсе дела, министр ответил, что он не советовал Парину брать с собой эти материалы, но тот его не послушал. На это последовала меткая реплика обвинителя:

— Вы несостоятельный министр!

В конце первого дня «суда чести» выступил академик Збарский, который, так сказать, поставил все точки над «и». Впервые я услышал из его речи ставшие столь грозными в последующие годы слова: «низкопоклонство», «космополитизм» и другие.

На следующий день обвиняемые вели себя иначе. Они признали все обвинения, каялись, им было вынесено «общественное порицание».

Это редкое (возможно, единственное записанное) свидетельство человека, присутствовавшего на историческом «суде чести». Вот некоторые уточнения и дополнения.

«Суд чести» длился три дня, а не два: 5, 6 и 7 июня 1947 г. Борис Ильич Збарский (1885–1954), как и другие свидетели, давал показания на второй день. Б. И. Збарский — академик АМН СССР, биохимик, бальзамировал тело В. И. Ленина и Г. Димитрова, был близок к высшему партийному руководству, однако в марте 1952 г. был арестован, освобожден в декабре 1953. Клюева и Роскин с ритуальными покаяниями выступали на третий день. Затем, по составленному Сталиным сценарию выступил с заключительной речью общественный обвинитель — после, а не до последнего слова обвиняемых! Защиты в этой пародии на суд не полагалось.

Академик и вице‐президент АМН СССР, генерал‐лейтенант медицинской службы Петр Андреевич Куприянов (1893–1963) играл в «суде чести» ведущую, но незавидную роль. Его громовые речи были написаны в аппарате ЦК партии и отредактированы лично А. А. Ждановым.

Еще более жалкой была роль Г. А. Митерева, к тому времени уже бывшего министра здравоохранения. Через два месяца он сам предстал перед «судом чести».

Г. И. Роскин был старше Н. Г. Клюевой на шесть лет, представление о большой разнице в возрасте супругов — одна из многих легенд, окружавших эту пару.