Логово «вепря»

Виктор Николаевич слегка поморщился и убавил громкость, философствуют, сукины дети, выпендриваются и наивно полагают, что их никто никогда не сможет услышать: дудки, ребятишки! Вот они вы, как на ладошке, каждое ваше словечко записано и взвешено — свобода и демократия еще не означали возможности сорить государственными секретами налево и направо!

Чуенков закурил и еще убавил громкость — в наушнике опять стучали шары.

С другой стороны, можно ли говорить, что Ульман, — это именно ему принадлежал хрипловатый голос, а Дороган говорил мягко, чуть заметно шепелявя, — раскрывал дипломатические тайны? Да нет, все, о чем он конфиденциально вещал Александру Исаевичу, — который, кстати, весьма осведомлен, — не сегодня, так завтра появится в газетах и репортажах телевидения. Просто информация Льва Михайловича на сутки или двое опережала официальную. И что с того? Какой здесь для контрразведки интерес? Факт нарушения перемирия в Южных Предгорьях уже имел место, и за рубежом о нем знали не хуже нас: существуют и исправно работают радиоперехваты, спутники-шпионы, в тех местах находятся наблюдатели ООН, среди которых затесалось и прикрылось мандатами о дипломатической неприкосновенности немало профессиональных разведчиков, и, между прочим, есть представители оппозиции в эмиграции.

Нет, тут дело в другом. О разногласиях между лидерами оппозиции сам Чуенков мог рассказывать часами, как о кухонных склоках между собственными близкими родственниками, — настолько хорошо он их изучил. Так в чем же дело? Зачем он должен ознакомиться с записью?

Дослушав, Виктор Николаевич снял наушники и бросил их на стол: что же его зацепило? Кажется, упоминание о решении президента?

Прикурив, Чуенков выпустил дым из ноздрей и сердито скривил губы: вот бы иметь технику, которая не просто записывала голоса, а незаметно залезала в головы собеседников, фиксируя их самые потаенные мысли! Поставить себе на службу эдакого электронного экстрасенса, всегда работающего без сбоев и ошибок. Вот было бы чудесно, а то сиди и ломай голову, — о чем недоговорили Дороган и Ульман? Какое именно решение президента они имели в виду, и отчего оно имело для них некое скрытое, потаенное значение?

По крайней мере насчет Южных Предгорий, где вновь начали разворачиваться трагические события, президент никаких конкретных решений не принимал: это начальник одного из ведущих отделов контрразведки знал точно. Если, конечно, за истекшую ночь не произошло каких-либо кардинальных изменений. Но тогда об этом решении Ульман никак не мог знать во время разговора с Дороганом! И отчего Александр Исаевич, услышав от Льва Михайловича о решении президента, вернее, о том, что тот не намерен его менять, выдержал столь красноречивую паузу?

Полковник встал, прошелся по кабинету, безуспешно пытаясь разгадать головоломку: президент принимал достаточное количество решений, иногда даже несколько противоречащих друг другу, и зачастую подчиненных лишь быстро меняющимся требованиям сегодняшнего дня, без учета дня завтрашнего. Но как среди них отыскать то, единственное, на которое многозначительно намекал Лев Ульман? Не спросишь же у него самого, черт бы его побрал совсем! Впрочем, можно пойти напролом и спросить, но тогда многое насмарку, и все оперативные мероприятия впустую.

Хотя Ульман и Дороган уже мелькали в донесениях, есть записи их других бесед, так отчего бы не подвести к ним осведомителей и не пощупать их более тонко, не попытаться залезть к ним в души и головы, не понаблюдать за ними более пристально, чтобы попытаться определить, выяснить жизненное кредо советника МИДа и чиновника Администрации?

Основания? Пожалуйста, при желании их можно найти сколько угодно, была бы охота. Оба интересующих контрразведку человека — Ульман прямо, а Дороган косвенно, — по роду деятельности связаны с Южными Предгорьями, где вновь вспыхнула война между войсками нежизнеспособного правительства и боевиками оппозиции. А там, между прочим, находятся и российские войска: пусть ограниченный воинский контингент и пограничники, но все же! И ситуация складывалась до боли знакомая — стоило нам только оттуда уйти, как дни правительства буду сочтены. Да что там дни, часы!

С республикой Южных Предгорий граничил бурно кипящий междоусобными страстями и войнами, в любой момент готовый взорваться раскаленный котел Афганистана, с фанатичными талибами. Мало того, там же и воинственный Пакистан, вечно взболомученный Иран, где уже почти готовы к созданию собственного ядерного оружия. И, в довершение, недалеко раскинулся бурно развивающийся, но плохо предсказуемый нашими политиками и дипломатами огромный Китай. Не говоря уже о всяких «Золотых треугольниках» и «Серебряных полумесяцах» с горными опиумными плантациями, многочисленными вооруженными до зубов бандами местных «генералов» и «маршалов». А дальше Индия, уже осуществившая ядерные испытания.

— Какого только дьявола мы туда влезли! — Чуенков в сердцах пристукнул по столешнице и с горечью подумал, что его все равно бы не спросили: лезть туда или нет?