Логово змея

Двадцатитрехлетний Малахов в тюрьме действительно не был. В армию его тоже не взяли, поскольку он с детских лет по сей день постоянно и обильно мочился по ночам, в чем не усомнились даже члены медицинской комиссии военкомата. Мысль о том, что он окажется в камере, до отказа заполненной урками, каждый из которых, узнав о его пороке, волен будет сделать с ним все, что угодно душе и другим частям тела, приводила его в ужас. И хотя среди прочих членов бригады он научился имитировать равнодушие, когда речь заходила о тюрьме и лагере, в душе его постоянно сидел страх.

Малахов сильно завидовал своему напарнику Брокеру – Лехе Журко. Тот был его ровесником, но успел отсидеть в лагере усиленного режима пять лет за «разбойное нападение, совершенное в группе лиц по предварительному сговору». Вместе с двумя такими же дебилами, он напал на женщину-почтальона, разносившую пенсии неходящим пенсионерам. Налетчики проломили ей голову и забрали сумку с деньгами. Поймали их очень быстро, буквально через пятнадцать минут: почтальонша узнала в одном из нападавших внука пенсионерки из соседнего дома и успела сообщить об этом прибывшему наряду милиции, прежде чем потеряла сознание. Женщина, к счастью, выжила, только поэтому Журко, как самый младший в шайке (на момент совершения преступления ему не хватало четырех месяцев до восемнадцати), отделался пятью годами.

В лагере Журко в совершенстве овладел «феней» и украсил себя наколками, соответствующими его статье и сроку, рассчитывая на дальнейшую воровскую карьеру. Однако, несмотря на тюремные заслуги, в бригаде он занимал невысокое положение в силу врожденной тупости. Единственным достоинством Журко была способностью быстро и точно считать денежные знаки. Поэтому, собственно, он и получил кличку Брокер.

Сейчас Брокер сидел в соседнем кабинете, косноязычно излагая Линнику собственную версию происшедшего.

– Ну, это… короче, мы к нему зашли… ну, просто… поговорить, короче…

– А бил ты его зачем? – спросил Линник.

– Кто? Я? Не, я не бил.

– Видеозапись видел?

– Какую запись? Ну, видел.

– Там же хорошо видно, как ты ему вмазал.

– Я? Не, я не бил…

– Ну и тупой же ты! – сказал Линник почти с уважением. – Совсем ничего не соображаешь. Придется тебе, Брокер, почки немного опустить, чтобы голова лучше думала. Сейчас я специалиста вызову, он с тобой поговорит. У нас тут есть классный специалист: два удара, никаких следов, а через две недели человек автоматически коньки теряет. Без почек-то жизнь хреновая.

Он встал и пошел к двери. Прикованный за руку к батарее Брокер обеспокоенно дернулся.

– Короче, это… я пошутил. Ну, дал ему пару раз, было… Он меня, это, козлом назвал. А это западло…

Встретившись с Алямовым в коридоре во время короткого перекура, Линник пожаловался:

– Совсем дубовый клиент попался. И как только таких в бандиты берут – не пойму.

– Расколется?

– А куда он денется? Не сразу, конечно, постепенно. Хотя на Гаврилу его раскрутить вряд ли удастся… А твой как?

– Пишет чистосердечное. Пожалуй, теперь можно и с Гаврилой потолковать.

Гаврилина привели и сняли наручники. Недовольно хмурясь, он растирал запястья.

– Поговорим? – предложил Алямов.

– С какой стати? – удивился Гаврилин. – Сначала вызови моего адвоката, как полагается по закону. А то тут, я смотрю, совсем беспредел творится. Подсунули мне дурь…

– Откуда вы знаете, что это наркотик? – поднял брови Алямов.

– Да я не знаю, – слегка смутился Гаврилин. – А чего еще от вас можно ожидать?

– Изъятие мы оформили по закону, с понятыми, – сказал Алямов. – Так что по этому эпизоду адвокат вряд ли сумеет помочь.

– Это мы посмотрим…

– Ладно, – согласился Алямов. – Посмотрим. Но вообще у меня есть деловое предложение.

– Не надо мне никаких предложений, – вяло отмахнулся Гаврилин. – Адвоката позови, тогда и будем разговаривать.

– Даже послушать не интересно?

– Ну, говори, если хочется, – пожал плечами Гаврилин. – Я же запретить не могу.

– Сразу скажу, что полной отмазки не получится, – предупредил Алямов. – Наезд на Дрешпака мы задокументировали полностью, твои орлы сейчас дают на тебя показания, между прочим – чистосердечные.

– Я знаю, как они тут у вас пишутся, – сказал Гаврилин.

– Нормально пишутся. Когда двести первую3 будут выполнять, сам почитаешь. Но я не об этом.

– О чем тогда?

– Твой пакетик с героином тянет года на три, как минимум. Вот от этого довеска, я тебя могу избавить.

– За что же мне такая удача? – усмехнулся Гаврилин.

– Да практически ни за что. Задам пару вопросов про Ларика, ты ответишь. Без протокола, без записи. Так, в порядке консультации.

– Про Ларика? – на лице Гаврилина появилось выражение, которое Алямов понять не мог. – Если про Ларика, это не на три года тянет, а на весь четвертак.

– Извини, торговаться я не уполномочен, – сухо сказал Алямов. – Если мое предложение тебя не устраивает, поступай, как знаешь.

– Не устраивает.

– Дело твое. Но ты, надеюсь, сам понимаешь, что, когда выйдешь, места здесь тебе уже не будет. Ларик все под себя подберет.

Гаврилин дернулся, Алямов увидел, что точно угодил по самой болезненной точке.