Лох

Но он по-прежнему не мог успокоиться и давал объявления во все немецкие газеты, не жалея своего щедрого заработка. И Бог знает кому они попадались на глаза вперемешку с брачными объявлениями, сведениями о скупке и продаже недвижимости и подержанных автомобилей, — но Козетта не откликалась, точно письмо ее ему пригрезилось, а женщина, о которой рассказывала Анна, была совсем другой.

— Алекзандер, — сказал ему однажды Фолькер, — я уважаю ваш чувство, но думаю, что эта фройлен ви не будет найти. Она нет в Германии. Женитесь с Анхен и живите сюда. В России ви делать нечего.

Фолькер курил дорогую сигару, по телевизору показывали несчастную, корчившуюся в судорогах распада страну, где убивали уже прямо на улицах, открыто и не таясь, где шли стенка на стенку, врывались в дома, где грохотали танки, стояли в переходах вереницы профессиональных нищих, а вокзалы и аэропорты были забиты профессиональными беженцами, и побежденная Германия посылала победительнице-России ящики тушенки и сухого молока, разворовывавшиеся профессиональными коммерсантами.

— Ви увндет мир — Грец, Италь, Франц. Я знаю, ви патриот, ви любит Россия, но Россия сейчас не любит ви. Потом, в будущем, когда Россия будет, как Германия, вам позовут и ви будет вернуть там. Но теперь ваш место здесь. Верите мне, Алекзандер, верите.

Тезкин ничего не ответил, подошел к окну и, поглядев на чистый и красивый город, пробормотал: «Ну услышь меня, откликнись. Пусть ты больше меня не любишь и то, что ты написала, было лишь минутной слабостью, и ты нарочно уехала туда, где тебе теперь хорошо, хоть я и знаю, что хорошо тебе быть не может. Дай мне знак, скажи, что с тобой, и я перестану тебя искать. Я, быть может, смогу о тебе забыть и успокоюсь, если ты этого хочешь. Но пока ты меня не отпустишь, я буду тебя ждать.».

Снова наступила весна, он чувствовал себя так же скверно, как осенью, когда ночевал на улицах. Сильно кашлял, его лихорадило, и Анна умолила его сходить к врачу. Визит оказался неутешительным. Аккуратный, коротко стриженный доктор, чем-то напомнивший Сане отца, долго рассматривал снимки, слушал его, а потом сказал, что легкие его запущены и ему надо срочно лечиться, пока процесс не принял необратимого характера. Испуганная девушка просила его все бросить и немедленно ехать в горный санаторий, но Тезкин вяло возражал:

— Анна, на что я тебе?

Она плакала, и Тезкин поддавался на уговоры, соглашался с тем, что она будет его сопровождать. А в России говорили о голоде и войне — и теперь никто уже не верил, что этот кошмар когда-нибудь кончится.

— Если ты вернешься туда, ты умрешь, — говорила Анна Тезкину. — Там нет лекарств, нет продуктов, там нет для тебя работы.

Тезкин вдруг вспомнил Машину, которая велела ему когда-то уезжать, и сказал:

— Хорошо, мы дождемся лета и поедем. И в это самое время позвонил Сане человек и на самом обыкновенном русском языке, от которого преподаватель и лектор отвык, спросил:

— Господин Тезкин?

— Да, — ответил он, и сердце у него екнуло, а голос незнакомца показался страшно холодным и чужим, куда более чужим, чем ломаная и резкая речь его учеников.

— Вы давали объявление в «Зюддойче Цайтунг»?

— Да.

— В таком случае я хотел бы с вами переговорить.

7

Они встретились в небольшом кафе возле вокзальной площади, и ощущение холода в тезкинском сердце и груди стало настолько невыносимым. что он плотнее запахнул куртку, с трудом скрывая дрожь.

— Где она?

— Она находится в частной клинике, — ответил его собеседник, не спуская с Тезкина задумчивых и спокойных глаз.

— Что с ней? — проговорил Саня хрипло, не узнавая собственного голоса.

— Что ж вы на меня так набросились? — усмехнулся мужчина. — Почему вы думаете, что я должен перед вами отчитываться? Ну хорошо, кажется, это называется депрессией. Полгода назад она пыталась покончить с собой, и полагаю, это была не последняя попытка.

— Я хочу ее видеть.

— Боюсь, что это невозможно.

Тезкин поглядел на него и вдруг подумал, что этот человек не отдаст ему Козетту никогда.

— Зачем вы меня тогда нашли?

— Видите ли, господин Тезкин, меня не вполне устраивает ситуация, когда то в одной, то в другой газете появляются объявления, что кто-то разыскивает мою жену, пусть даже бывшую.

Бывшую? — пробормотал философ с мучительной интонацией в голосе.

— Мы развелись полгода назад.

— Я хочу видеть ее немедленно.

— Слушайте. Тезкин, поскольку я сохраняю над своей бывшей супругой опеку, то увидите вы ее или нет, зависит только от меня — здешние законы на сей счет достаточно строги. А к тому же косвенной причиной ее нынешнего несчастного положения являетесь именно вы. Поэтому я прошу вас оставить ее в покое и никаких объявлений больше не давать. Вы напрасно тратитесь — газет в этой клинике не читают.

— Хотите, я заплачу вам?

— Заплатите? — рассмеялся тот. — Вы что же, много получаете? Вы ведь, кажется, преподаете русский язык или литературу, что-то в этом роде?

— Да.

Мужчина нахмурился и посмотрел на Тезкина задумчиво.