Локомотив «Бесконечный». Последний костыль

Мимо пронеслась большая тень. В слабом свете Уилл разглядел зеленовато-коричневую каменную сосульку.

— Сталактит, — выдохнул он и едва успел увернуться от следующего, неожиданно возникшего на пути.

Вокруг, в дыму и темноте, то и дело раздавались вопли, и Уилл не мог понять, что происходит, силясь сосчитать, сколько осталось кондукторов. Пять? Шесть? На крыше по-прежнему были двое, соединенные наручниками, но у одного из них в плече торчал нож. Был и еще один — с большим разводным ключом. Потом Броган, Маки и Чисхольм…

Тут налетело новое облако слепящего дыма, и над ними вдруг нависла огромная тень. Мистер Бопри, улыбаясь, наклонился к ним.

— Я еще одного сбросил с поезда, — радостно сообщил он.

Он неожиданно опустился на крышу, и Уилл заметил у него на груди расплывающееся темное пятно.

— Вы ранены, — в ужасе проговорил он.

— У одного из них был нож, — спокойно сказал мистер Бопри, и его голова склонилась набок, словно он заснул.

Уилл и Марен постарались смягчить его падение на крышу. Когда поезд резко повернул, его тело скатилось вниз. Уилл попытался его удержать, но оно было слишком тяжелое, и мальчику пришлось выпустить его, чтобы не упасть следом.

Всхлипнув, он увидел, как тело мистера Бопри соскользнуло в тоннель и исчезло во тьме.

Их накрыл еще один клуб дыма, и когда он рассеялся, Уилл обнаружил, что над ним склонился Чисхольм с занесенным ножом.

— Так вот ты где, — проревел он, бросившись на Уилла. Тот отскочил назад вместе с Марен. Нож в руке Чисхольма дрожал. Кондуктор не слишком устойчиво стоял на ногах из-за постоянных поворотов поезда. За ним начинало светлеть. Должно быть, они приближались к выходу из тоннеля, и тут Уилл заметил зловеще изогнувшийся сталактит.

— Осторожно! — не удержавшись, крикнул он.

Недоверчивая усмешка Чисхольма навеки застыла у него на лице, когда сталактит сбил его с крыши и ударил о стену тоннеля.

«Бесконечный» вырвался наружу, и на секунду Уилла ослепили солнце и белизна снега на горах. Сощурившись, он устало приподнялся на ногах и быстро осмотрелся. Он заметил двух отступавших скованных наручниками кондукторов, которые как раз перепрыгивали на соседний вагон, и третьего, торопливо удалявшегося за ними. Не было видно ни Брогана, ни Маки. Сбежали ли они раньше или их сбросили в тоннеле? Уилл глубоко вздохнул, его плечи опустились. Близнецы Жень держали в руках обломки своих ходуль. Мистер Дориан дикими глазами посмотрел вокруг, по-прежнему сжимая в кулаке нож для выделки шкур. Роальд подобрал с крыши один из своих ножей и подбежал к сестре.

— Мистер Бопри… — начала Марен и разрыдалась.

— Я знаю, — сказал Роальд, обнимая ее.

Марен прижалась к груди брата, и Уилл позавидовал ему, отчаянно пожелав оказаться на его месте.

— Что с ним случилось? — спросил мистер Дориан, лицо которого посерело.

— Его закололи, — ответил Уилл бесцветным голосом. — Мы не смогли его удержать, он соскользнул в тоннель.

Подавленный, мистер Дориан тяжело опустился на крышу.

— Вы достали то, за чем ходили? — спросил его Роальд.

С минуту казалось, что инспектор манежа не расслышал вопроса, но затем он кивнул.

— Да, достал.

— Надеюсь, это того стоило, — хрипло сказала Марен. — Вы заплатили за это жизнью человека!

— Тс-с-с, — остановил ее Роальд, но Уилл заметил, что близнецы Жень тоже неодобрительно поглядывали на инспектора манежа.

Мистер Дориан ничего не ответил, и Уиллу оставалось только гадать, что он чувствовал и чувствовал ли что-либо вообще.

Пошел снег. Огромные красивые снежинки проносились мимо, оседая на одежде Уилла, и мгновенно таяли.

— Я должен вернуться в первый класс, — сказал он. — Все кончено.

Мысль эта показалась ему невозможной. Последние четыре дня развернулись для Уилла в целую жизнь. Он выжил, но не чувствовал радости, только печаль и усталость. Он тяжело вздохнул. Вернувшись в вагоны первого класса, он собирался рассказать лейтенанту Сэмюэлу Стилу о том, что произошло на развилке и что за этим последовало. А на следующей остановке он должен был увидеть отца в локомотиве. И потом…

— Нет, не кончено, — сказал мистер Дориан, глядя на Уилла. — Еще не совсем. Я нуждаюсь в твоем мастерстве, Уильям.

— Для чего? — нахмурился тот.

— Чтобы написать мой портрет.

— А как же мадам Ламуан?

— Это должен быть ты, Уильям. И надо сделать это сейчас.

Инспектор манежа с трудом поднялся. Уилл сглотнул.

— Ваше сердце?

— Да.

— Я не уверен, что смогу, — с отчаянием в голосе сказал Уилл.

Он не только сомневался в своем таланте живописца, но и не был уверен больше, что вообще хотел помогать мистеру Дориану.

— Выслушай меня, — сказал мистер Дориан, поморщившись от натуги. — Я потратил драгоценные годы своей жизни и огромные средства, чтобы достичь этой минуты. У меня есть холст, и ты напишешь мой портрет!

— С какой стати? — прокричал в ответ Уилл, ярость которого вдруг выплеснулась наружу. — Почему вы должны жить, если мистер Бопри погиб? Если вы рисковали жизнями всех нас? Марен тоже могла погибнуть! Не все ли вам равно?

— Мне совсем не все равно.

Если у мистера Дориана до этого был больной вид, то теперь он выглядел умирающим.