Лола Карлайл покажет всё (ЛП)

– С тобой ничего не случится, – повторила Лола, как будто ее слов достаточно, чтобы сделать это правдой. Она даже думать не хотела о том, что может произойти.

– Надеюсь, что нет. – Мужчина встал и помог встать ей. – Обещай, что не двинешься с этого места.

– Обещаю.

Он положил руку на ее затылок и одарил девушку быстрым поцелуем.

– Когда я приду за тобой, будь готова бежать.

– Я буду. – Она положила ладонь ему на руку. – Обещай, что будешь осторожен.

– Сладкая, я всегда осторожен.

Макс хотел отстраниться, но ее хватка сжалась.

– Обещай, что вернешься.

Он снял ее руку со своей и поцеловал ладонь.

– Я постараюсь.

Было только два реальных правила в любом конфликте, два принципа войны, которым Макс следовал. «Победа любой ценой» и «провал – не вариант». Макс участвовал в слишком многих конфликтах, чтобы не верить в них сейчас более чем когда-либо.

Он встал на колени у ручья, сбегающего по склону холма, и зачерпнул грязь двумя пальцами. Мазнул ею по лбу и вокруг глаз, вниз по щекам и подбородку. По рукам и тыльным сторонам кистей.

Музыка, доносившаяся с пляжа, прекратилась, и Макс вгляделся в листву. Ночь окончательно наступила, и разглядеть удалось немногое. Чуть ниже, слева, он смог различить отблеск костра. Звук прибоя, неопределенные звуки и бахвальства пьяных мужчин наполнили прохладный бриз. Когда резко включился новый CD с каким-то подобием латины, Макс вспомнил о музыке, на которой воспитывался – музыке, которая заставляла его думать о пустых бутылках и переполненных пепельницах.

Он двинулся к границе деревьев и слился с черными как смоль тенями. Три плохих парня сидели рядом с огнем, лакая свое пойло, пока четвертый в отключке развалился на одном из рыбацких стульев. Он не видел Крошку, но его веревка все еще была привязана к стулу. Макс присел за пальмой, слушая, наблюдая и выжидая.

Эти трое у огня походили на большинство мужчин, которые сидели без дела, ужираясь в хлам. Они ябедничали на жен и подруг и жаловались на работу. На то, как это трудно – забрать наркотики и вовремя доставить их ждущим судам, как будто они работали на чертову «Объединённую службу доставки посылок».

Чем дольше он слушал, тем больше они пили, и громче разговаривали. Они говорили о смерти Хосе Козеллы и щедром вознаграждении, назначенном боссом за голову убийцы. Пятьсот тысяч песо. Плохо только, что никто не имел ни малейшего понятия, кто этот гринго[123] или куда он исчез.

Макс взглянул вверх по склону холма, туда, где должна сидеть Лола. Он представил, как девушка, опираясь локтями на колени, смотрит в бинокль вниз на пляж. Платье лужицей голубого цвета на коленях, луна касается ее длинных ног и полных губ. Его пристальный взгляд возвратился на пляж, но мысли не были полностью посвящены делу. Макс поднял руку к лицу и поднес ладонь близко к носу. Все еще здесь. Между его пальцами. Но едва-едва. Аромат Лолы Карлайл. И опьяняющего секса. Он глубоко вдохнул, и его тело откликнулось. Жажда свернулась в паху, и его член в джинсах затвердел. Макс закрыл глаза и подумал о поцелуях. Там, между ее бедрами, где она была влажной и жаждущей. Жаждущей его.

Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал ему, что однажды он займется сексом с Лолой Карлайл, особенно в то время, когда рядом устроили вечеринку наркокурьеры, то он покатился бы со смеху. Макс всегда считал себя по-настоящему удачливым парнем, он пережил слишком многое, чтобы не верить в свое везение, но он не был настолько дьявольски удачлив.

С той ночи, когда мужчина реквизировал «Дору Мэй», он думал о ней, обнаженной, под собой. Думал в контексте ожившей фантазии каждого мужчины. Максимилиан Замора, сын кубинского алкоголика-иммигранта, трахает супермодель.

Макс сжал кулак и опустил руку. Он невероятно слеп. Захвачен врасплох, что случается не так часто. Не было никакого чувства мужского триумфа. Никакого желания бить себя кулаком в грудь или рассказать приятелям. Просто осознание того, что он поддался своему желанию в чрезвычайно опасных условиях. Того, что он зашел слишком далеко, и если получит еще хоть полшанса, он пойдет туда снова. И снова.

Макс просидел в тенях полчаса прежде, чем попятиться через деревья и кусты к точке, где остров изгибался и пляж скрывался из вида. Если и было что-то, чему Макс всегда доверял, так это инстинктам, но в последнее время они оказались ненадежными. Они подвели его во время операции в Нассау, и подводили его, когда дело касалось Лолы. Или, может быть, инстинкты не ослабели; возможно, он их просто не слушал.

Прохладные волны омыли носы его ботинок, когда он наклонился, чтобы вытащить рыбный нож. Макс решил, что в случае с Лолой проблемой было последнее. Он хотел ее, и неважно, сколько раз он говорил себе, что взяв ее, вероятно, убьет себя, он не слушал.