Ломая рассвет

— Со мной все хорошо, Белла, правда. За меня тебе больше не нужно переживать. Можешь прекратить доставать Сэта.

— Я не достаю его из-за тебя. Мне нравиться Сэт.

— Он хороший малый. Получше чем некоторые. Я тебе точно говорю, если бы я мог избавиться от голосов в моей голове, то быть волком это просто отлично.

Я рассмеялась над тем, как это прозвучало.

— Да уж, я тоже не могу заткнуть свои голоса.

— В твоем случае, это будет означать сумасшествие. Правда, я и так знаю, что ты чокнутая, — подразнил он.

— Спасибо.

— Сумасшествие наверно проще, чем слышать мысли всей стаи. Сумасшедшим их голоса не присылают нянек.

— Чего?

— Сэм тут. И еще кое-кто. Я думаю, просто на всякий случай.

— На какой случай?

— На случай, если я не сдержусь, что-то типа такого. На случай, если я решу испортить праздник. — Он быстро сверкнул улыбкой — кажется, такая идея пришлась ему по душе. — Но я пришел не для того, чтобы испортить тебе свадьбу, Белла. Я здесь, чтобы… — он замолчал.

— Довести её до совершенства.

— Высокая цель.

— Хорошо, что ты такой высокий.

Он застонал от моей плохой шутки и вздохнул.

— Я здесь, потому что я твой друг. Всё ещё твой лучший друг.

— Сэму следует больше доверять тебе.

— Ну, может быть это я такой сверхчувствительный. Может быть, он все равно пришел бы сюда, чтобы присмотреть за Сэтом. Здесь очень много вампиров, а Сэт не относится к этому с должной серьезностью.

— Сэт знает, что опасность ему не грозит. Он понимает Калленов лучше, чем Сэм.

— Конечно-конечно, — сказал Джейкоб примирительно, не допустив начало ссоры.

Странно было видеть его таким дипломатичным.

— Просто насчет голосов, — сказала я. — Хотелось бы мне сделать все лучше — и много что исправить.

— Не так уж все и плохо. Всёго лишь небольшое уныние.

— Ты… счастлив?

— Почти. Но мне достаточно. Сегодня звезда — ты.

Он усмехнулся.

— Спорим, ты просто в восторге от этого. Центр всеобщего внимания.

— Да. Не могу нарадоваться вниманию.

Он рассмеялся и посмотрел за мою голову. Поджав губы, он изучал мерцающее сияние праздника, грациозные па танцоров, летящие с гирлянд лепестки. Я смотрела вместе с ним. Все это было таким далеким от нашего темного, тихого места. Казалось, что мы смотрели на кружащиеся белые снежинки в стеклянном шаре.

— Этого у них не отнимешь, — сказал он. — Они знают, как организовать вечеринки.

— Элис — это природная стихия, которую не возможно остановить.

Он вздохнул.

— Песня кончилась. Как думаешь, мне позволят станцевать еще один танец? Или я прошу слишком много?

Я покрепче сжала его руку.

— Ты можешь танцевать со мной сколько захочешь.

Он рассмеялся.

— Это будет забавно. Наверное, двух будет достаточно. Не хочу, чтобы пошли сплетни.

Мы снова закружились.

— Думаешь, теперь я смогу сказать тебе прощай? — пробормотал он.

Я попыталась сглотнуть комок в горле, но у меня никак не получалось.

Джейкоб посмотрел на меня и нахмурился. Он провел пальцами по моей щеке, стирая мои слезы.

— Плакать должна не ты, Белла.

— Все плачут на свадьбах, — сказала я.

— Но ты этого хочешь?

— Да.

— Тогда улыбнись.

Я попыталась. Он рассмеялся, увидев мою гримасу.

— Я хочу запоминать тебя такой. Притворюсь что…

— Что? Что я умерла?

Он сжал зубы. Он боролся с собой — с решением сделать свое появление здесь подарком, а не осуждением. Могу догадаться, что он хотел мне сказать.

— Нет, — в итоге произнес он. — Но я буду видеть тебя такой. Розовые щечки. Сердце бьется. Две левые ноги. Всю тебя.

Я специально изо всех сил наступила ему на ногу.

Он улыбнулся.

— Вот это моя девочка.

Он хотел сказать что-то еще, но резко захлопнул рот. Снова сражаясь, сжимая зубы и удерживая слова, которых он не хотел произносить.

Мои отношения с Джейкобом были такие простые. Такие же естественные как дыхание. Но после того как Эдвард вернулся в мою жизнь, они превратились в постоянное напряжение. Потому что, в глазах Джейкоба, выбрав Эдварда, я выбрала судьбу хуже, чем смерть, ну или, по крайней мере, приравненную к ней.

— Что такое, Джейк? Просто скажи. Ты можешь сказать мне все что угодно.

— Я… Мне нечего сказать тебе.

— Ох, пожалуйста. Говори.

— Это правда. Это не… не вопрос. Я хочу, чтобы ты мне кое-что сказала.

— Спрашивай.

Еще минуту он сражался, а потом выдохнул:

— Я не должен. Это не важно. Просто нездоровое любопытство.

Я поняла, о чем он спрашивал, потому что слишком хорошо его знала.

— Не сегодня, Джейкоб, — прошептала я.

Джейкоб даже больше чем Эдвард был одержим моей человечностью. Он словно сокровище ценил каждые удары моего сердца, зная, что они сочтены.

— О, — произнес он, попытавшись сгладить свою радость. — О.

Зазвучала новая песня, но в этот раз он этого не заметил.

— Когда, — прошептал он.

— Точно не знаю. Через неделю, может быть через две.

Его голос изменился, в нем послышались оборонительные, насмешливые нотки:

— А в чем причина задержки?

— Я просто не хочу провести свой медовый месяц, корчась от боли.

— А как ты хочешь его провести? В шашки играть? Ха-ха.

— Очень смешно.