Лондон должен быть разрушен. Русский десант в Англию

Отдал он стальной клинок шведского короля Карла XII своему внуку, о чем порой искренне жалел. Но раз обещал, то сделал, хотя пупырчатая жаба частенько давила на душу, топорищ свои бородавчатые лапки в алчных приступах.

Дорога оказалась легкой, шагай себе по ней да шагай, любуйся пейзажем, словно сошедшим с полотен известных русских живописцев, слушай пение лесных обитателей. Прикушенная зубами зеленая травинка несла в себе легкий запах полыни, чуть горьковатой, но приятной, слегка будоражащей плоть и кровь.

Запах юности, кто ж из нас не ощущал его и не печалился спустя долгие годы, когда тоска с силой давила на сердце. Ведь прожитые годы, как та полынь — пока не ляжет снег, горечь витает в воздухе, но тем самым давая жизнь. А уж белое покрывало, словно саван, душит живое, но потом дает надежду на будущее возрождение, которого все с нетерпением ожидают, чтобы снова вдохнуть горечи жизни…

— Так и есть! — пробормотал Петр, а его ноги сами делали шаг за шагом, словно отмеряя не пройденные сажени пути, а прожитые им годы. Он шел, не зная куда, но упрямо стремился к какой-то неведомой цели, заветной и желанной, но недостижимой…

Дувр

— Цитадель наша, ваше превосходительство!

Выскочивший из темноты морской пехотинец радостно прокричал долгожданное известие и снова канул в черную мглу. Странно, но сопротивления гарнизон небольшого портового городка совершенно не оказал, да и в проливе, как это ни удивительно, русские галеры не встретили патрульных фрегатов или бригов.

Такое вопиющее пренебрежение службой несколько озадачило контр-адмирала Максимова, но не могло его не обрадовать. Теперь он надеялся, что высадка штурмовых групп по всему юго-восточному побережью Англии, от Гастингса до Дувра, прошла успешно.

— Казармы взяты, ваше превосходительство! — очередной посыльный вынырнул из темноты.

— Солдаты сдались?

— Мы их вырезали, господин адмирал!

Теперь голос был иной, уверенный в себе: говорил кто-то из офицеров, причем явно знакомый, и Максимов уточнил:

— Всех, мичман?

— Да там их немного было, господин адмирал, на раз-два в ножи всех взяли. Никто и не пикнул…

— Вы уж осторожней, Викентий Петрович, «языки» нужны!

— Слушаюсь, ваше превосходительство! В замке наверняка кого-то взяли, я мигом!

Адмирал хмыкнул. Он постоянно хвалил мичмана Гончарова за исполнительность, но уж больно потомок татарских беев презрительно относился к пленным, не считая их за людей, постоянно твердя, что настоящий воин должен драться до последнего вздоха.

Хотя, по большому счету, именно сейчас Максимов не хотел связывать себе руки пленными в столь ответственный момент. В первом броске на южное побережье шло всего полсотни галер, на каждую из которых гребцами и командой погрузились три сотни морских пехотинцев. Прорваться, судя по всему, удалось практически без потерь. Теперь следовало любой ценой удержать захваченные гавани и дождаться прибытия главных сил десанта.

— Зажечь брандеры, обозначить вход!

Контр-адмирал отдал команду, нисколько не сомневаясь, что она будет выполнена.

Действительно, не прошло и пяти минут, как слева и справа от входа в гавань вспыхнули два ярких огня — то подожгли две галеры, набитые горючими веществами под завязку: смолой, селитрой, нефтью. Теперь огонь этих импровизированных маяков хорошо послужит многим другим кораблям союзного флота…

Гибралтар

— Русский флот проследовал в Кадис, сэр…

Голос флаг-офицера дрожал от еле сдерживаемого возбуждения — наконец произошло то, что все англичане, от флагмана до юнги, ожидали в лихорадочном нетерпении.

Адмирал Коллингвуд, первый барон Катберт, чуть улыбнулся долгожданному известию. Старый моряк прекрасно понимал, что идущих на всех парах кораблей московитов не догнать его парусным линкорам. Но как только они свяжут себя по ногам огромным скопищем французских и испанских судов, то все их преимущества превратятся в недостатки.