Лондонские хроники

– За это надо выпить, – восторженно заявил Тобиас, получая возгласы неодобрения от остальных, среди которых был и мой. Потому что ни с одним из присутствующих я никогда больше не выпила бы спиртного. Урок я уже усвоила.

– Возможно, у меня есть что предложить взамен! – воскликнула я, когда осознала, что мой подарок для хозяев все еще лежит нетронутым в столовой, поэтому встала и побежала, чтобы забрать его.

С некоторым смущением я передала узкую коробку мятного цвета миссис Рид, которая нерешительно протянула к ней жилистые пальцы.

– Но Рождество только завтра, Анимант, – сказала она, держа коробку, как будто она могла сломаться в ее хватке.

– Но сейчас это более уместно, – приободрила я, и она нерешительно открыла крышку.

Внутри лежало несколько темно-коричневых плиточек, аккуратно завернутых в бумагу кремового цвета.

Миссис Рид вопросительно посмотрела на меня.

– Нужно растворить их в подогретом молоке, и таким образом получится горячий шоколад, – объяснила я, посмотрев по сторонам. – Этого будет достаточно, чтобы каждый мог попробовать одну чашку напитка.

Томас кивнул мне. Видимо, я сделала правильный выбор для подарка хозяевам.

– Это потрясающая идея, Анимант. Спасибо, – похвалила меня его мать, и это значило для меня больше, чем я думала. Она с трудом поднялась с кресла, взяла меня с собой на кухню, и мы вместе приготовили напиток.

Никто никогда не позволял мне помогать на кухне, и в этом было какое-то особенное очарование, которое всегда будет ассоциироваться с жилистой фигурой Энн Рид и ее нежной улыбкой.

– Спасибо, – вдруг произнесла она, когда разлила шоколад по чашкам, и я вопросительно посмотрела на нее. – Я не знала, что меня ждет, когда в письме ты предложила привезти Томаса домой. – Она отложила поварешку в сторону и взяла меня за руку. – Конечно, я хотела его увидеть, но также боялась этого. Гидеон не злой человек, но богатые люди никогда не приносили ему ничего хорошего. Его отвращение к академической карьере сына в некотором роде понятно. Он чувствовал себя преданным. Как будто жизнь мясника недостаточно хороша для Томаса. Как будто он сам недостаточно хорош для своего сына, – она сглотнула, и я не осмелилась прервать ее и даже дышать. Моя рука начала потеть от волнения.

– А потом он еще и обручается с богатой девушкой. Которая написала мне. На белоснежной бумаге. Я думала… ты другая. – Ее глаза темно-коричневого цвета буквально сверлили мне душу, и я почувствовала, как комок подступил к горлу, когда обнаружила слезы, собравшиеся в уголках глаз Энн Рид. – Я очень рада, что ошибалась. Спасибо, что ты здесь, Анимант.

Шоколад понравился всем, и было забавно наблюдать, как каждый из них пытался вылизать все до последней капли.

Мы смеялись, рассказывали смешные истории из повседневной жизни и предлагали возможные имена для ребенка Эйлин, которые затем активно обсуждали.

Мы с Томасом молча сидели, позволяя обстановке воздействовать на нас, что ощущалось как незабываемое Рождество.

– Признаю, – вдруг сказал он, и я посмотрела на его профиль, на то, каким теплым взглядом он смотрит на свою семью, на его волосы, все такие же растрепанные, как и всегда, когда он не обращал на них внимания. – Твои вмешательства в мою жизнь мне очень нравятся, – усмехнувшись, признался он. Огонек свечи нарисовал резкую тень на линии его челюсти, сделав лицо еще более аристократичным, чем прежде. Он был похож на своих братьев, но в то же время отличался от них. Томас ушел не потому, что не ценил сельскую жизнь, а потому, что любил книги. Так же, как и я.

– Вы заметили, что Томми не прячется за книгой? – внезапно воскликнул Джимми, и остальные тоже посмотрели на нас.

Томас лишь саркастически поднял одну бровь, опустил руку в карман своего пиджака и вытащил тонкий роман, который положил рядом со мной на низкий столик.

Все громко засмеялись.

– Ты не сойдешь с ума с человеком, который постоянно только читает, Анимант? – спросила меня Фэнни, и я просто не смогла сдержать лукавую усмешку.

Я тоже полезла в карман юбки и вытащила томик, который положила поверх книги Томаса. Однозначный знак.

Все рассмеялись еще громче, так что весь дом наполнился теплом и хорошим настроением.

Но я видела только Томаса Рида, который с сиянием в глазах у всех на виду запечатлел на моей щеке поцелуй и прошептал, что любит меня.

Конец

Читательский дневник