Лондонские мосты

Волк пожал плечами. Британский премьер-министр определенно удивил его: немногословен и мужества ему не занимать.

– Я подумаю, – сказал Волк и прервал связь.

Взял из пепельницы дымящуюся сигару, вдохнул ее аромат. Что ни говори, приятно ощущать себя самым могущественным человеком в мире. И в отличие от них он мог сделать то, за что взялся.

Глава 58

Пассажир бизнес-класса, называвший себя Рэндольфом Уолером, сошел с борта самолета компании "Бритиш эйруэйз" в 6.05 утра. Паспорт и другие документы не вызвали у лондонских таможенников никаких сомнений. "Как хорошо вернуться домой", – подумал Уолер, который был на самом деле не кем иным, как Джеффри Шейфером. И будет еще лучше, когда он сотрет Лондон с лица земли.

Семидесятилетний – по паспорту и на вид – джентльмен без проблем прошел все формальности и думал уже о своем следующем шаге: визите к детям. Именно такое поручение дал ему Волк. Любопытно, странно, но Шейфер уже давно отучился задавать вопросы, если приказы исходили от его нового шефа. Кроме того, он и сам хотел увидеть свое потомство. Папочка отсутствовал уж слишком долго.

Еще одна роль, еще одно задание, еще одна деталь пазла. Детишки жили с сестрой его умершей жены в небольшом домике неподалеку от Гайд-парка. Шейфер сразу узнал дом, как только припарковал взятый напрокат "ягуар" на ближайшей стоянке и вышел из машины. Знакомое место всколыхнуло неприятные воспоминания о жене, Люси Рис-Казинс, сухонькой, ограниченной женщине. Он убил ее в "Сейфуэе"[3], в районе Челси, на глазах у детей. В результате этого в высшей степени милосердного акта две его дочери-близняшки, Триша и Эрика, которым было сейчас то ли шесть, то ли семь, и сын Роберт – ему, наверное, уже исполнилось пятнадцать – остались сиротами. Шейфер искренне считал, что без матери, вечно ноющей, вечно всем недовольной, им стало только лучше.

Ласка постучал в дверь, обнаружил, что она не заперта, и ввалился без объявления.

Младшая сестра его жены, Джуди, сидела с девочками на полу в гостиной. Все трое играли в "Монополию" и наверняка проигрывали – Боже, ну и семейка, как на подбор неудачники.

– Папочка вернулся! – воскликнул он, растягивая губы в страшной улыбке. В следующий момент в грудь доброй тети Джуди уже смотрело дуло "беретты". – Ни звука, Джуди, ни звука. Постарайся не дать мне повода спустить курок. Я сделаю это легко и с большим удовольствием. Ты же знаешь, как я тебя ненавижу. Ты напоминаешь мне свою любимую сестричку, точнее, ее разжиревшую копию. Детки, привет! Поздоровайтесь с папочкой. Добрым, старым папочкой. Я приехал издалека, из самой Америки, и только лишь для того, чтобы взглянуть на вас.

Девчушки, его милые дочурки, как по команде, расплакались, и Шейфер сделал то единственное, что пришло ему в голову, дабы восстановить порядок. Он направил пистолет в заплаканное лицо Джуди и подошел почти вплотную.

– Сделай так, чтобы они перестали хныкать. Живо! Докажи, что заслужила право быть их опекуншей.

Женщина обняла девочек, прижала их к груди и держала так, пока рыдания если не прекратились совсем, то по крайней мере стихли.

– А теперь, Джуди, слушай меня. – Шейфер зашел сзади и приставил пистолет к затылку свояченицы. – Как бы мне этого ни хотелось, но я прилетел сюда не для того, чтобы трахнуть тебя и застрелить. У меня есть сообщение, которое ты должна передать министру внутренних дел. Интересный поворот судьбы, правда? Даже твоя жалкая, пустая до абсурдности жизнь оказалась полезной. Ты можешь в такое поверить? Я – не могу.

Джуди растерянно пожала плечами. Растерянность, насколько знал Шейфер, была ее обычным состоянием.

– Как? Как я это сделаю? – пробормотала она.

– Позвони в гребаную полицию! А теперь заткнись и слушай. Ты должна сказать, что я уже здесь и что теперь никто не может чувствовать себя в безопасности. Ни полицейские, ни их семьи. Мы придем в их дома с такой же легкостью, с какой я пришел в этот.

На всякий случай, чтобы лучше запомнилось, Шейфер повторил сообщение, после чего обратил внимание на Тришу и Эрику, интересовавших его примерно так же, как нелепые фарфоровые куклы, стоявшие на каминной полочке. Он ненавидел эти дурацкие, вычурные безделушки, принадлежавшие его жене, пустышки, с которыми она носилась так, словно они были настоящими.

– Как Роберт? – спросил у близняшек Шейфер и не получил ответа.

Что же это такое? Его дочери уже ухитрились стать похожими на свою угрюмую, огорченную жизнью мать и растерянную, не способную связать два слова тетю. Обе молчали.

– Роберт, ваш брат! – заорал Шейфер, и девочки снова засопели. – Где он? Где мой сын? Расскажите что-нибудь о вашем брате! Может, у него выросла вторая голова? Ну!

– У него все хорошо, – пропищала наконец Триша.

– Да, у него все хорошо, – повторила за сестрой Эрика.

– Все хорошо, вот как? Ну, тогда ладно, – недовольно проворчал Шейфер, с раздражением глядя на этих двух клонов матери.

Вообще-то он даже немного скучал по сыну. Порой в мальчишке проявлялось что-то особенное, что-то его.