«Лонгхольмский сиделец» и другие…

Супруги Андерсоны, лишенные родительской радости и хлопот, непременно хотели, чтобы Алексей остановился у них, но верный своему принципу – не навредить, он вежливо, но решительно отказался от этого заманчивого предложения и, сославшись на важные дела, распрощался с радушными родственниками, обещав, что обязательно заедет к ним перед отъездом. Ему просто необходимо было остаться одному и, отбросив перед предстоящей встречей с «Чиновником» все эмоции, сосредоточиться на главном. А для этого требовалось систематизировать и кратко записать всю полученную им из разных источников информацию, в том числе и ту, что он получил от дядюшки, для оперативной передачи ее через этого агента в штаб Северного фронта вместе с заключением по делу двойного агента Ома…

Несмотря на выходной, в кондитерской было малолюдно. Алексей зашел туда без четверти двенадцать, чтобы осмотреться и заказать свои любимые булочки с корицей и чашечку кофе. Не заметив ничего подозрительного, он отправил посыльного за свежим номером газеты «Dagens Nyheter», которую теперь периодически просматривал в ожидании новых материалов о России. Газета в его руках означала для «Чиновника», что все спокойно и встреча состоится. Отсутствие газеты указывало на то, что по каким-то причинам встреча переносится на следующий день в ближайшее кафе на параллельной улице.

«Чиновник» зашел в кондитерскую с первыми ударами напольных часов, прозвучавших в полдень. Похолодание, пришедшее с севера, заставило его одеться потеплее. Толстое драповое пальто, меховые ботинки и белоснежная песцовая шапка, создавали ему вид оккупировавших в последнее время Стокгольм буржуа, хорошо погревших руки на транзитных поставках товаров в Германию или Россию, среди которых было легче всего затеряться.

– После того как я под видом чиновника навестил вашего Ома, чтобы напомнить о своевременной подаче налоговой декларации, – выпив чашечку кофе, начал свой рассказ агент, – он вслед за мной вышел на улицу и, озираясь по сторонам, сразу же направился к Германскому посольству, где имел встречу с немецким офицером, который вызвал машину и вместе с ним куда-то уехал. Я, перевоплотившись в дворника, до вечера околачивался возле его дома. Прибыл он на авто уже под вечер, все с тем же офицером и каким-то незнакомцем, который, выйдя из машины, принялся обзванивать соседние квартиры и о чем-то беседовал с соседями Ома. Подошел он и ко мне. Спросил не видал ли я налогового чиновника, заходившего в дом до полудня. Я «признался», что не видал, и посоветовал расспросить посетителей трактира, находящегося на набережной, а сам в это время от греха подальше скрылся. Так что, как вы и предполагали, Ом, без всяких сомнений, является двойным агентом и выполняет какое-то особое задание, раз его безопасностью обеспокоен целый немецкий гауптман, – заключил «Чиновник».

– Покорнейше благодарю вас за ценные сведения, – искренне поблагодарил агента Алексей и, передавая салфетку, в которую был завернут листок, исписанный убористым почерком, добавил: – Прошу вас поскорее зашифровать и отправить в Россию мою информацию, которую там с нетерпением ждут. Через два дня я уезжаю из Стокгольма и поэтому заранее с вами прощаюсь. Наше недолгое сотрудничество было плодотворным для нас обоих, и потому я желаю вам дальнейших успехов в вашей нелегкой и довольно опасной деятельности.

– Чего-чего, а этого у нас хватает, – промолвил «Чиновник». – Желаю удачи и вам. Как говорят русские, ни пуха ни пера!

«К черту!» – прошептал про себя Алексей, провожая взглядом удаляющуюся неуклюжую фигуру своего нового шведского друга.

Оставшись в одиночестве, Алексей заказал себе еще одну чашечку кофе и, неторопливо цедя ароматную жидкость, напряженно думал о том, что делать с предателем. Он вспомнил случай, о котором рассказывал ему Воеводин. Будучи в Лозанне, он разоблачил засланного разведкой Западного фронта агента, который переметнулся к немцам, и ему предстояло или вывезти предателя в Россию, или ликвидировать на месте. Выезжать агент категорически отказался и тогда, как писали позже местные швейцарские газеты, под рубрикой «Несчастный случай»: «Русский коммивояжер, гуляя в одиночестве по набережной Уши, был смыт гигантской волной и утонул».

«Столкнуть его, что ли, с набережной, – мелькнула у Алексея шальная мысль, – а что это даст? Все, что этот гад мог, он уже сделал, большего вреда нанести уже не сможет. Да и противник на него какие-то виды имеет. Может быть, оставить все как есть, и через него дезинформировать немцев? В этом качестве этот тип нам намного полезней, – заключил он, – надо организовать ему благодарственную телеграмму и премию за переданный им ценный документ, чтобы немцы были уверены в том, что русская разведка проглотила их наживку с формированием ландверного корпуса». С этими мыслями он, расплатившись и сказав яркий комплимент белокурой хозяйке, наигрывая про себя бравурный марш из оперы «Аида», направился в отель.

3