Лорд-грешник

– Я заинтересовалась техникой, так как что-то в ней меня насторожило, – наконец сказала она, пытаясь отвлечь его внимание. – Сомневаюсь, что эта серия – дело рук самого Раймонди – скорее, гравюры относятся к более позднему времени.

Брайд рассчитывала, что Линдейл немедленно устроит ей продолжительный допрос и тем избавит ее от грозящей опасности.

Протянув руку за томом, граф коснулся пальцами ее бедра, и Брайд ощутила его прикосновение даже сквозь многочисленные слои одежды.

– Гравюры подлинные, можете мне поверить. – Граф отложил том в сторону и тем самым закончил разговор на эту тему.

– С вашего позволения, теперь я пойду. – Брайд собралась встать.

– Нет, я хочу еще немного побыть в вашем обществе. И не забудьте, мы с вами должны кое-что обсудить.

– Не могу представить, что именно.

– Ваше новое платье – оно чрезвычайно вам идет.

Хотя Линдейл не смотрел на нее, ее грудь все равно стала набухать, еще больше натягивая лиф.

– Остальные платья скоро доставят? – поинтересовался граф.

– Думаю, в течение следующей недели.

– Когда привезут вечернее платье, я хочу, чтобы вы поехали со мной в театр.

Придумывая достойный ответ, Брайд сделала еще глоток хереса.

– Полагаю, у вас есть друзья, которые могут составить вам компанию.

– И все же я хочу, чтобы меня сопровождали вы.

Приглашает он ее или приказывает?

– Пусть мое платье и от лучшей модистки, но я сама вряд ли рискну показаться с графом в театре. – Брайд машинально провела рукой по волосам.

Линдейл с интересом проследил за ее жестом.

– Вашу прическу я считаю совсем неплохой.

– Чуть лучше, чем у торговки рыбой, вы хотите сказать? Конечно, я должна подстричься, но ужасно не хочется.

– Мне тоже не хочется, чтобы вы стриглись. – Эван дотронулся пальцами до гребня. – Давайте посмотрим, может, удастся их немного укоротить, не причиняя большого вреда.

– Ваша светлость, я не думаю…

Слишком поздно – копна локонов тут же начала рассыпаться, он все вытаскивал шпильки… Брайд хотелось закрыть глаза и замурлыкать.

Подняв длинную прядь, Эван оценивающе оглядел ее.

– Вы можете обрезать, но только до сих пор. – Он указал длину, и его рука остановилась как раз у ее груди.

Брайд почувствовала себя так, словно он ласкает ее, дурманящие ощущения снова напомнили ей о том восхитительном удовольствии, которое может дать мужчина. Одним махом проглотив херес, Брайд уставилась на пустую рюмку. Она знала, о чем думает Линдейл, это светилось в его взгляде. Гравюры явно убедили графа, что она действительно не та, за кого себя выдает. Не стоило даже пытаться остановить его.

– Вы отрежете до сих пор, не больше, а потом мы найдем женщину, которая сделает вам наимоднейшую прическу. Затем вы будете сопровождать меня в театр.

Брайд наконец обрела дар речи.

– Если я появлюсь с вами в театре, это будет ложно истолковано.

– Ложно истолковано?

– Ну да. Я живу в этом доме, вы оплачиваете мои наряды и служанок, везете меня в театр…

– О, пусть это вас не беспокоит.

Он подошел столь близко, что Брайд почувствовала его запах. Взгляд, мужской и теплый, выражал твердую решимость.

– Вы говорите, что мое положение не будет ложно истолковано, поскольку я фактически стану вашей любовницей?

Ответ был в его глазах, в его прикосновении. Рука Линдейла нежно отвела волосы с ее лица, словно он хотел посмотреть на то, что имел право любить.

– Я должна идти…

– Нет, сначала выслушайте меня. Если бы вы действительно собирались уйти, вы бы сразу это сделали, и если бы вы не хотели меня, вы никогда бы не приехали в Лондон и в этот дом, невзирая на нелегкое положение вашей семьи.

Что Брайд могла на это ответить? Как она могла объяснить, что волнение и одиночество удерживают ее здесь, хотя рассудок приказывает уйти? Как описать ее отчаянное желание найти фальшивомонетчиков, спасти сестер и, возможно, человека, которого она когда-то любила? Линдейл пробуждал в ней нечто такое, чего ее тело жаждало больше всего на свете.

– Довольно притворяться, разыгрывать потрясение, как это было, когда вы показывали мне работы Каральо. Если бы я сразу знал, что вам это интересно, все произошло бы иначе, и я был бы не так осторожен с вами.

– Говорю вам, я изучала технику этих гравюр.

– Конечно, технику. – Наклонившись, он коснулся губами ее щеки, и Брайд стиснула зубы, чтобы удержать дрожь, сотрясшую ее тело. – Содержание вас абсолютно не интересует, не так ли? Или все же чуть-чуть интересует?

Едва ощутимые поцелуи заскользили по ее шее, потом поднялись к уху, заставив Брайд раствориться в чувственности, окутавшей тело. Она пыталась найти разумные слова для ответа, и разум не подчинялся ей.

– Совсем чуть-чуть, – услышала она свое признание. – Они показались мне… слишком претенциозными. Новшество ради новшества.

– Вы боитесь, что я жду от вас слишком многого? Я давно утолил жажду новизны, она мне больше не требуется.

Весь свой многолетний любовный опыт Эван вложил в один поцелуй, которого так жаждал, и ответная реакция Брайд мгновенно доказала, насколько он был прав.

Тем не менее, Брайд внезапно прервала поцелуй.