Лорд-разбойник

— Если бы считалось… — Она на несколько секунд умолкла. — Если бы считалось, что я в кого-нибудь влюбилась, это отпугнуло бы других претендентов и охладило бы пыл моей мачехи.

Люк остановился и внимательно посмотрел на нее.

— Вы просите открыто за вами поухаживать? Я правильно вас понял?

— Да, но не по-настоящему. — «Если только ты сам этого не захочешь», — добавила она мысленно. — Просто притворитесь, будто ухаживаете, а я притворюсь, что поощряю ваши ухаживания. А как только пройдет день моего рождения, я вроде бы изменю свое решение. Вы будете свободны и вернетесь к той жизни, к которой привыкли. И я тоже смогу жить так, как захочу.

Она поднялась еще на несколько ступеней, а потом зашагала по узкому проходу.

— Понятно, — пробормотал Люк. Немного помолчав, спросил: — А ваши родители не выпроводят меня из дома?

Ведь уже ясно, что герцогиня не одобряет того, что я за вами ухаживаю. Возможно, и герцог не одобряет.

Слава Богу, он не отклонил ее предложение сразу же! Если бы он это сделал, она не набралась бы смелости предложить ему более скандальный план…

— Отец разрешит, если я его попрошу об этом. Он редко мне отказывает. А герцогиня не посмеет ему перечить.

Они дошли до последнего яруса и остановились, якобы любуясь видом театра. Люк, казалось, задумался. Наконец он снова на нее посмотрел, и на сей раз Перл не отвела глаза. Но сердце ее бешено колотилось. «Неужели я зашла слишком далеко и оттолкнула его?» — подумала она.

Внезапно он улыбнулся и проговорил:

— Кажется, я начинаю понимать, почему герцог не может вам ни в чем отказать. Если вы действительно полагаете, что я смогу вам помочь, то хорошо, согласен. Я готов разыгрывать самого преданного поклонника до тех пор, пока это будет необходимо.

Перл ликовала. Он все-таки согласился! Пусть все это будет притворством — не имеет значения! Достаточно того, что он останется.

Люк развязал галстук и бросил его на спинку стула. Он старался не разбудить Рифлю, спавшего в гардеробной. Сейчас ему хотелось побыть одному и хорошенько подумать.

Господи, какой же он болван!

Как он мог поддаться импульсу и согласиться? Перл — идеалистка и мечтательница, и ему следовало бы сказать ей об этом. Но он смотрел в ее прекрасные фиалковые глаза и говорил именно то, что она хотела услышать. Даже сейчас одно лишь воспоминание о ее взгляде привело его в возбуждение.

Черт, он испытывает желание при одной мысли о Перл — а ведь ему придется целых два месяца делать вид, что он ухаживает за ней. Смотреть на нее, но не сметь притрагиваться? Это же настоящая пытка! И еще: как быть с деньгами?

В его квартире оставалось всего несколько вещей, которые он сможет продать — при условии, что оттуда уже не вынесли все, что могли. Чтобы вести светский образ жизни еще два месяца, нужны деньги — много денег.

Маркус предоставил ему свой дом и кормит его, но нельзя же постоянно носить одни и те же вещи. У него всего два вечерних костюма. Да и днем носить особенно нечего — всего лишь пара бриджей. Что же касается обедов… Пока Маркус ничего об этом не говорил, но ему наверняка кажется странным, что он предпочитает обедать дома, а не в клубе.

Кроме того, возникнут проблемы с цветами и всякими безделушками для Перл — чтобы не ударить в грязь лицом. Он был бы рад подарить ей что-нибудь, чтобы вызвать улыбку на ее прелестных губках. Увы, ему был известен лишь один способ раздобыть деньги. И вероятно, придется снова к нему прибегнуть.

Сейчас эта мысль очень беспокоила его, хотя прежде такого не случалось. Люди из высшего света чрезвычайно богаты, поэтому ему всегда казалось, что он имеет полное право присваивать некоторую — очень незначительную — часть их собственности. Воровство в данном случае было актом справедливости — по отношению к нему, к его матери и к обездоленным жителям лондонских трущоб. Но как к этому отнесется Перл?

Она наверняка его осудит. Именно это его беспокоило.

Люк снял жилет и рубашку и в задумчивости прошелся по комнате. Очевидно, следовало сделать так, чтобы она |; никогда об этом не узнала, вот и все. Разве у него есть выбор в той ситуации, в которую он сам себя поставил? Выбора нет. Его мучили угрызения совести, но Люк всячески старался оправдать себя. Он сделает то, что нужно, а мораль оставит для другого случая.

Люк забрался под одеяло, закрыл глаза и стал думать о Перл и о будущем, которое якобы их ожидало. О будущем, которого никогда не будет.

Два дня спустя Люк уже стал предметом светских пересудов. Весть о том, что у леди Перл наконец-то появился фаворит, привела все лондонское высшее общество в величайшее возбуждение.

Первым Люка поздравил Маркус.

— Ну и хитер же ты, старина! — Они встретились в доме Маркуса за ленчем. — Я не поверил ни единому слову, когда ты мне говорил, что уезжаешь к тетке. Я был уверен, что подходящий случай может заставить тебя остаться в Лондоне. Ты думаешь, что герцог Оукшир и впрямь даст свое согласие?

— Честно говоря, я сомневаюсь, — признался Люк. — Но пока что он прямо мне в лицо не заявил, что запрещает видеться с его дочерью. Поэтому я намерен и дальше ухаживать за ней.