Лорд Воскресенье

Двое Жителей замкнули на руках Артура кандалы, ярко лучившиеся собственным голубым светом. Он уже видывал раньше эту зачарованную сталь. Точно такие же цепи удерживали Старика при часах – и оттого Артур еще усерднее пытался вырваться. Однако Жители были слишком сильны, к тому же им помогала незримая сила, продолжавшая гнуть Артура к земле. Он знал, откуда она происходила. От Седьмого Ключа, скорее всего зажатого в руке Лорда Воскресенья.

Когда один из пленителей стал пристегивать цепь к браслету на его правой руке, Артур собрал все свои силы для решительного отпора. Ему удалось высвободить руку, он нацелил ее на Воскресенье и крикнул:

– Я, государь Артур, помазанный Наследник Королевства, объявляю своим Седьмой Ключ по…

Глаза Лорда Воскресенья нехорошо сузились. Легкое движение руки со спрятанным в ней Ключом – и у Артура пропал голос. Вместо дальнейших слов получилось неразборчивое кваканье.

– Тоже мне, взялся требовать Ключ без поддержки Части Седьмой Волеизъявления, – проговорил Лорд Воскресенье. – И вообще, устал я выслушивать твою чепуху.

Жители закончили возиться с цепями и задрали кверху руки Артура, скованные за спиной. Он ощущал магию в стали наручников. Она, словно ужасно холодное течение внутри металла, безостановочно обвивала его запястья против часовой стрелки. Цепи казались невероятно прочными. Артур сомневался, что сумел бы их порвать, даже вернись к нему Пятый и Шестой Ключи… что само по себе выглядело маловероятным. Они все так же прыгали и метались внутри серебряной сети. Левую руку с сетью Воскресенье держал на отлете, а его правая сжимала Седьмой Ключ. Хотел бы Артур посмотреть, что собой представлял этот Ключ, но не мог даже этого – Ключ был полностью скрыт. Должно быть, он имел вид какой-то маленькой вещицы, хотя наверняка обладал способностью расти и меняться… примерно так же, как менял свой облик сам Лорд Воскресенье.

Вот он поднял глаза, и Артур проследил за направлением его взгляда. Что-то появилось наверху – черная точка на фоне великолепного синего неба с едва намеченными облаками. Точка росла, пикируя на них с огромной высоты. Наконец Артур разглядел огромную стрекозу. Завершив стремительный спуск, она зависла над ними, почти касаясь крыльями живых изгородей по сторонам.

Это была очень большая стрекоза. Длина вытянутого тела составляла не менее шестидесяти футов, а каждое жужжащее, вибрирующее перепончатое крыло было вдвое длиннее. Снизу разглядеть все четко не представлялось возможным, но на спине стрекозы что-то находилось, некое подобие рубки или кабины. С витражными окнами и крышей из дранки.

Житель, облаченный в подобие комбинезона из мягкой желто-коричневой кожи и нечто вроде охотничьей шляпы с пером, сбросил с хвоста стрекозы веревочную лестницу. В падении она развернулась и закачалась рядом с Лордом Воскресеньем. Тот быстро и ловко полез вверх, каждым движением без усилий одолевая по три перекладины.

Пока он поднимался, Житель, прибывший на стрекозе, прошел вперед по телу насекомого и сбросил вниз веревку с большим крюком на конце. Жители, державшие Артура, надели его цепи на крюк, а тот Житель, что был наверху, махнул невидимому экипажу – и веревка пошла вверх, так что Артур повис футах в тридцати под брюхом стрекозы. Висеть было очень больно – на вывернутых руках, на браслетах наручников, куда приходился весь его вес. Артур понимал, что, не случись преображения, руки уже выбило бы из суставов и он сейчас вопил бы от боли. Ему и теперь было несладко, но он лишь кривился и не подавал голоса. Ярость, владевшая им, затмевала все прочие чувства.

А злился он отчасти на себя самого.

«Как же я мог так сглупить? – спрашивал себя Артур. – Надо было сразу выбираться отсюда, как только я узнал, что это Несравненные Сады. А вот доверяться мальчишке Дудочника, которого первый раз в жизни увидел… олух беспечный…»

Когда зеленокожие вскарабкались по лестнице, ее втянули наверх. Артур услышал над головой свист, а крылья стрекозы загудели громче и выше. Лапки – вернее, лапищи – насекомого, свисавшие чуть не до головы Артура, поджались к обширному брюху.

Взвившись, стрекоза заложила резкий крен вправо, так что Артур сильно качнулся на цепях, а руки дернуло так, что он не сдержался и ахнул. Скорее всего, суставы не вывихнутся – они стали слишком прочными, – но разум еще не привык к возможностям обновленного тела и продолжал посылать сигналы: «Больно! Очень! Срочно что-нибудь сделай!»

Артур усилием воли отринул боль. Потом с великим усилием наклонился вперед, переворачиваясь вниз головой, и просунул ноги в кольцо скованных рук, так что запястья с кандалами оказались спереди и сверху. Теперь он хотя бы мог держаться за цепи, вместо того чтобы висеть на браслетах наручников, врезавшихся в запястья. Он по-прежнему болтался под брюхом быстро двигавшейся гигантской стрекозы, но хотя бы избавился от прежней боли.