Лорды Протектората: Барон Аквилла

– Я все еще не в восторге от того, что магия есть в нашем мире, но иногда приходится ей пользоваться, – и Аквилла указал на смятый портрет Самурры, лежащий на подоконнике за спиной Шлейхеля.

Тот повернулся, взял портрет, развернул, посмотрел и нервно сглотнул:

– Ну ты, блин, даешь… Это же чудовищное проклятие Неведомого. От него никто не уходит живым, но и использовавший его затем платит сполна.

– Тут ничего не попишешь: что сделано, то сделано. Хотя оно и правда бьет без промаха. Да еще и отчитывается в сделанной работе. Ты же не просто зашел принести мне протез?

– Да, я узнал, что на тебя охотились, и ты отправлен пройти курс психоанализа к Медянцеву – одному из сильнейших магнетизеров нашей страны. Он не должен раскусить твое участие в тайной организации, а он – может. Наши планы не должны быть поставлены под срыв. Собирайся, пойдем на встречу с Магистром. Где твой орденский телефон?

– Да здесь.

Но набрать номер они не успели – раздался звонок, Аквилла нехотя поднял трубку старого дребезжащего аппарата, провода которого тянулись к стене, но кончались в углу кухни огрызком, не приходя никуда. Приложив трубку к уху, Аквилла тут же узнал печальный голос коллеги своего наставника – голос Магистра Апо.

– Привет, соколик, – раздался меланхоличный голос этого человека (впрочем человека ли? Наверняка ни Аквилла, ни кто-либо другой скорее всего не знали), – Что скажешь?

– Да, вы, Магистр, и так все знаете.

– Ну доложи свое видение ситуации.

– Меня пытался убить человек из прошлого, я не мог этого позволить и ликвидировал убийц, меня послали к аналитику провериться не маньяк ли я.

– Это плохо, соколик, ты ж маньяк, самый что ни на есть настоящий одержимый рыцарь-маньяк, который нужен нашей организации. Чтоб такого придумать, чтоб, с одной стороны, не вызвать лишних подозрений, и не выдать Орден, с другой? – на том конце провода повисла тишина, видимо, Магистр Апо соображал.

Соображал он быстро, так как через несколько секунд стало слышно, как на том конце провода Апо окликнул своего коллегу – еще одного наставника барона:

– Эй, Дио! Дио, очнись, приди в себя! Проект Лицемер завершен?

– Давно, – отозвался раздраженным и, как всегда, полупьяным голосом Магистр Дио.

– Дай-ка результат.

– Подавись! И не лезь ко мне со всякими глупостями, – затем раздался храм Великого Магистра Дио.

Прошла пара мгновений пока Апо вернулся к трубке, и его голос промолвил:

– Надо срочно встретиться. Шлейхель еще у тебя?

– Все то вы знаете, – едко заметил Аквилла.

– Знаю, знаю, соколик. Пусть проводит тебя ко мне.

– А где будет встреча?

– Пожалуй, в галерее современного искусства через час, – ответил Апо и повесил трубку.

– До встречи, – мрачно попрощался Аквилла с короткими гудками и положил трубку.

– Ставь чайник, – сказал барон Шлейхелю, – Тебе нужно будет сопровождать меня в галерею современного искусства, Магистр Апо будет там через час.

Шлейхель не споря начал наливать воду в чайник, похоже ждал чего то в этом роде. Аквилла же отправился будить Марию.

***

Через час они втроем бодро шагали по галерее современного искусства. Магистр Апо был тем еще любителем нагнать таинственности на встречу: он, естественно, не уточнил даже на каком из четырех этажей галереи будет происходить встреча. Так что они бодро шагали из зала в зал, мимо того, что называют современным искусством:

мимо странных кривых зеркал по стенам предбанника:

мимо большого – во весь холл – шестиугольника, по периметру которого катался шар, а из соседнего зала все время прибегали смотрители и говорили незадачливым посетителям:

– Нет, нет, не трогайте руками шар, – и указывали на знак  с перечеркнутой рукой, но вновь прибывающие посетители все равно толкали шар;

мимо очень странных залов с матрасами, подушками и одеялами, набитыми человеческими волосами;

мимо не менее странных картин ржавчиной на ваннах;

мимо громадного железного ежа из толстых труб, тянувшихся от стен и пересекающихся в центре комнаты;

мимо зала, в котором транслировался раз за разом короткометражный фильм, по ходу действия которого скульптор здоровенным молотком разносил на куски статую Моисея, а потом она обнимала обломки;

мимо зала, где транслировались два странных перформанса, на одном экране художнику на голову выливалось ведро краски и он пускал пузыри, на другом – у девушки из-за фена или вентилятора развевались длинные волосы.

Наконец, они подошли в центральный на третьем этаже, где за столом сидела копия Льва Толстого, обсыпанная зерном, а по столу, скамье и самому Льву Николаевичу бродили куры, которые клевали зерно и гадили и на стол, и на скамью, и на саму статую классика. Рядом с барьером, отгораживающим это произведение современного искусства от современного же зрителя, стоял человек в балахоне, а на лице у него была бронзовая маска Овна. В обстановке этого места он явно не привлекал лишнего внимания, так что даже не пользовался никакими заговорами невидимости. Магистр обернулся и поманил Аквиллу.

Барон подошел и спросил:

– Чем вам приглянулся эта инсталляция?