Лошадь над городом

Да, город представлялся ему совсем не таким, каким увидят его матросы и капитан самоходки — без многоэтажных домов и фабричных труб. Представлялся он ему маленьким, пыльным и солнечным, с пестрым, огромным базаром, коврами, расстеленными прямо на земле, горами золотистых дынь у каменных известковых стен. С вереницами верблюдов, медленно бредущих по узким кривым улочкам, мимо домов, которые выходят на эти улицы глухими, без окон, стенами, с криком муэдзинов на тонких, устремленных в небо башнях, дымом от еды, приготовляемой тут же на улицах, и вонью испражнений людей и животных.

Видел он этот город и, судя по лицу, тосковал по нему. А может быть, тосковал он по всем городам, в которых был? По двум рекам и двум морям, по которым плавал. По сожженным селениям, тонущим кораблям, коричневым дымным струям крови в воде. Не видел человек с саблей, брошенной у ног, ни дымного белого города на горизонте, ни серой змеи-дороги, по которой подъезжал в это время к Паратову красный автобус, ни голубой металлической птицы в небе, которая, оставляя после себя едва заметный белый след, снижалась, высматривая аэродром. Не видел и юношу, который, повторяя его путь, поднялся на скалу, побродил, отыскал в траве остатки разваленной часовни, поднял красного камня кирпич, постучал по нему ногтем и, удивившись звону и крепости его, не положил назад в траву, а оставил кирпич в руке.

Юноша этот был Костя Кулибин. Постеснявшись заговорить со странным человеком, которого он принял за приезжего артиста или иностранца, Костя ушел со скалы. Кирпич он унес с собой.

— Папа, тебе придется побыть одному, — сказал Костя день спустя. — Меня посылают в командировку за телегой в Посошанск.

— Хорошо, Петя, побуду. Я ведь еще крепкий, не правда ли?

— Я не Петя. Не забывай вынимать почту из ящика. Вот видишь — командировочная. Завтра едем поездом.

— Я прекрасно знаю, что ты не Петя, — обиделся Кулибин-старший, — Ты едешь в Харьков? Привези мне «Фрутолино».

— В Посошанск. Директор сама назвала мою фамилию.

— Директором по-прежнему Мечникова?

— Она не Мечникова, а Беллинсгаузен... Итак, договорились: почтовый ящик каждое утро, масло и рыбные консервы в холодильнике, хлеб тебе я попрошу покупать соседей...

———

Телегу ввезли в Паратов, как ввозят на космодром для запуска очередной космический корабль. В город со стороны Посошанска медленно втянулась кавалькада машин. Первой, осторожно объезжая ямы в асфальте, катила серая, с синей полосой на борту «Волга». На ее крыше угрожающе вертелся фонарь. Следом ехал газик, в котором сидели замученные дорогой Песьяков и Глиняный. Рядом с ними, в углу, пристроился Костя Кулибин. Третьим, покачиваясь и поскрипывая литыми резиновыми катками, осторожно катил приспособленный для перевозки таких многотонных грузов, как стаканы атомных реакторов или колеса сверхмощных турбин, тягач с прицепом. На низкой платформе, почти касающейся железным брюхом асфальта, стояло что-то невидимое, накрытое зеленым защитным брезентом. Последним ехал автобус ликинского завода с группой сельскохозяйственных рабочих, которых выделили в помощь экспедиции, сняв с прополки свеклы.

Оттого что груз не был виден, а брезент был взят с какого-то военного склада, по городу тут же распространился слух, что везут совершенно секретную сверхдальнюю ракету. Улицу заполнили свободные от работы паратовцы, а те, кого слух застиг на рабочих местах, тотчас облепили окна.

Школьники девятого класса, посещавшие астрономический кружок, вынесли на крышу подзорную трубу. Весь город следил, как необычный кортеж прополз окраиной, пересек центр и, не доезжая до реки, свернув, остановился около здания «Двима». Толпа окружила плотным кольцом прицеп и затаив дыхание стала ждать, когда снимут брезент. Однако ее ждало разочарование: выбежавшие сотрудники и неторопливо покинувшие автобус рабочие аккуратно и без видимого труда подняли это что-то закутанное в брезент, внесли через широко распахнутые парадные двери внутрь института и двери захлопнулись. Толпа, обмениваясь предположениями относительно мощности привезенной ракеты, стала медленно расходиться.

Между тем внутри здания все тоже прошло без задержек. Властным распоряжением Виктории Георгиевны заранее была разрушена стена и расширена дверь в гардероб. В гардеробе был сооружен небольшой помост, на который бережно втащили привезенный груз. Брезент с него был снят, и взорам удивленных литературоведов и автомобилистов предстала самая обыкновенная повозка.

Еще больше поразились ей труженики села, большинство из которых были механизаторами и потому на всякую телегу смотрели с презрением. Общее удивление было настолько сильным, что на вращающееся колесо никто не обратил внимания.