Лошади в океане

Засыпаю только лицом к стене,потому что сон — это образ концаили, как теперь говорят, модель.Что мне этой ночью приснится во сне?Загадаю сегодня увидеть отца,чтобы он с газетою в кресле сидел.Он, устроивший с большим трудомдом,тянувший семью, поднявший детей,обучивший как следует нас троих,думал, видимо:мир — это тоже дом,от газеты требовал добрых вестей,горько сетовал, что не хватает их.«Непорядок», — думал отец. Иногдадаже произносил: — Непорядок! — он.До сих пор в ушах это слово отца.Мировая — ему казалось — бедаоттого, что каждый хороший закон

соблюдается,но не совсем до конца.Он не верил в хаос,он думал, чтобережливость, трезвость, спокойный тонмировое зло убьют наповал,и поэтому он лицевал пальтосперва справа налево, а потомслева направо его лицевал.Он с работы пришел.Вот он в кресле сидит.Вот он новость нашел.Вот он хмуро глядит.Но потом разглаживается   лоб отцови улыбка смягчает   твердый рот,потому что он знает,   в конце концов,все идет к хорошему,

   то есть вперед.И когда он подумает обо всем,и когда это все приснится мне,окончательнопроваливаюсьв сон,привалясь к стене.

Философия и жизнь

Старики много думают: о жизни, смерти, болезни,великие философы, как правило, старики.Между тем естественнее и полезнейпросто стать у реки.Все то, что в книгах или религиии в жизненном опыте вы не нашли,уже сформулировали великиеи малые реки нашей земли.Соотношенье воды и сушимышленью мощный дает толчок.А в книгах это сказано суше,

а иногда и просто — молчок.Береговушек тихие взрывыпод неосторожной ногой,вялые лодки, быстрые рыбыили купальщицы промельк нагой —все это трогательней и священнеймыслей упорных, священных книги очень годится для обобщений,но хорошо даже без них.

Памяти одного врага

Умер враг, который вел огоньв сторону мою без перестану.Раньше было сто врагов.Нынче девяносто девять стало.Умер враг. Он был других не злее,и дела мои нехороши.Я его жалею от души:сотня — цифра все-таки круглее.Сколько лет мы были неразлучны!Он один уходит в ночь теперь.

Без меня ему там будет скучно.Хлопнула — по сердцу словно — дверь.

Хорошая смерть

И при виде василькаи под взглядом василискаговорил, что жизнь легка,радовался, веселился,улыбался и пылал.Всё — с улыбочкой живою.Потерять лицо желалтолько вместе с головою.И, пойдя ему навстречу,в середине бодрой речи,как жужжанье комара,прервалась его пора,время, что своим считал…Пять секунд он гаснул, глохнул,воздух пальцами хватал —рухнул. Даже и не охнул.

«Тщательно, как разбитая армия…»